"Джудит О'Брайен. В тесной комнате " - читать интересную книгу автора

видела, потому что они отказывались покинуть свой городок или ферму, а Адель
не желала покидать Саванну.
Позже распространился слух о том, что Адель убила своего коммивояжера и
закопала его труп в подвале, а чтобы не забыть этого места, оставила там
образец чемодана, которые коммивояжер продавал. Но с этим слухом было
покончено раз и навсегда, когда однажды подвал затопило и чемодан при этом
не всплыл, к огромному разочарованию многих жителей Саванны.
Вскоре после этого и вплоть до смерти Адели Ловетт начал циркулировать
еще один слух: якобы Адель Ловетт, эта мисс Хэвишем <Персонаж романа Чарльза
Диккенса "Большие надежды". Была брошена женихом в день несостоявшейся
свадьбы.> Саванны, отравила своего заблудшего жениха фруктовым кексом и
продолжала посылать отравленные фруктовые кексы на север и после его ужасной
смерти в надежде на то, что эти смертоносные подарки прикончат и остальных
членов его семьи. Но раз уж он был коммивояжером и северянином, никто в
Саванне о нем не сокрушался. Просто все сторонились Адели Ловетт и уступали
ей дорогу, если встречали ее на улице.
К тому времени, когда я въехала в ее дом, эти упорные слухи укоренились
и обрели статус реальности в умах всего населения Саванны. На ее похороны
пришли немногие, и стыдно признаться, но меня там не было. Я даже не знала,
где она похоронена. К тому времени она была так стара и прошло столько лет с
тех пор, как я видела ее в последний раз, что мне казалось, что она
давным-давно отошла в мир иной.
Я вошла в ее дом, испытывая некоторое чувство вины за то, что вторглась
в мир тети Адели и нарушила ее покой. И странно было находиться там одной,
окруженной вещами, любимыми ею и определяющими стиль ее жизни. В первый
день, который я там провела, я ощутила и "благоухание" плесени и
остро-сладкий запах ее цветочных духов. Открыв буфет в столовой, я
обнаружила там не менее дюжины упаковок, очевидно, с кексами. На всех
красовался обратный адрес, а имя и адрес получателя были аккуратно и
тщательно вырезаны. Я нерешительно развернула одну упаковку, страшась того,
что могла увидеть в картонной коробке. В голове у меня промелькнула ужасная
мысль, что там могут оказаться части тела коммивояжера. Но вместо этого я
обнаружила высохший фруктовый кекс. Всего только старый фруктовый кекс. В
этом одиноком кексе было нечто очень печальное. Без обертки он казался нагим
и беззащитным. Я понимаю, что с моей стороны было глупо предаваться таким
чувствам. И все же я не могла просто выбросить его, и мне даже было не
важно, если он был отравленным. Я вытащила хрустальное блюдо и поставила его
в столовой в центре обеденного стола. Все было так, но чего-то все-таки не
хватало. Поэтому я принялась копаться в бельевом шкафу среди аккуратно
сложенных стопок белья, нашла кружевную скатерть, расстелила ее на столе и
поставила на нее блюдо. Вот оно! Теперь все было так, как надо. И после
этого я забыла об этом высохшем фруктовом кексе.
Для меня одним из труднейших дней стал тот понедельник, когда должна
была появиться Марта Кокс. Я вернулась домой со студии совершенно другим
человеком, благодарным судьбе за то, что у меня есть пристанище. За истекшие
два года я пришла к мысли о том, что тетя Адель прочила этот дом мне. Теперь
он не был для меня просто одним из огромных домов на площади, и я не
чувствовала своей вины в том, что он оставался таким запущенным. Скорее в
этом была виновата тетя Адель. У меня не было столь значительных средств,
чтобы восстановить его былую роскошь.