"Алан Нурс. Через Солнечную сторону" - читать интересную книгу автора

меня, и мы тоже ответили ему кивком.
- Ну, и ладно, - медленно протянул он. - Раз мы все уладили, можно и
трогаться в путь.


Нам было жарко. Даже если мне суждено забыть все события этого похода,
одного я не забуду никогда - Солнца, огромного желтого Солнца, льющего на
нас свой свет, не затухающий ни на мгновение, свет, с каждой милей все
более и более жгучий. И, начав свой путь на юго-восток от лаборатории в
Сумеречной зоне по длинной узкой расщелине, мы, свежие и отдохнувшие,
знали, что эти первые несколько дней будут самыми легкими.
Я тронулся первым. Оглядываясь, я видел вездеходы майора и Макиверса.
Они ползли, плавно переваливаясь на своих баллонах-подушках, по изрезанной
и неровной поверхности расщелины. За ними тащился трактор Стоуна с
волокушами.
Хотя сила тяжести здесь составляла всего одну треть земной, мощному
трактору приходилось трудно. Лыжеподобные полозья волокуш врезались в
рыхлый вулканический пепел, устилавший дно расщелины. Притом первые
двадцать миль мы шли все-таки по проложенной колее...
Я не отрывал глаз от здоровенного поляроидного бинокля, ловя следы,
проложенные предыдущими исследовательскими партиями до ближайшего края
Солнечной стороны. Но через два часа мы миновали маленькую вышку
передового обсервационного поста Сандерсоновской лаборатории, и следы
исчезли. Тут еще никогда не ступала нога человека, а Солнце начало жалить
все сильное и сильнее.
В эти первые дни мы не столько ощущали зной, сколько видели его. Наши
теплоизолирующие костюмы поддерживали внутри довольно приятную температуру
порядка 20 градусов по Цельсию, но глаза наши видели палящее Солнце и
желтые сплавившиеся скалы по сторонам, и по каким-то нервным каналам шли
искаженные сигналы: нас заливал пот, словно мы сидели в жаркой печи.
Восемь часов мы шли, пять спали. Когда наступал период отдыха, мы
ставили наши машины вплотную квадратом, раскидывали над ними легкий
алюминиевый солнцезащитный навес и располагались под ним на покрытых пылью
и пеплом камнях. Навес снижал температуру градусов на тридцать пять -
сорок, только и всего. Затем мы ели (продовольствие лежало на передней
волокуше), тянули из тюбиков белки, углеводы, жиры и витамины.
Майор железной рукой отмерял нам порции воды - иначе мы могли бы
излишним потреблением воды за неделю довести себя до нефрита. Жажда мучила
нас непрерывно, непрестанно. Спросите у физиологов или у психиатров,
почему так бывает, - они приведут вам с десяток очень любопытных причин,
но мы тогда знали одно и самое важное для нас - с нами было именно так.
В результате на первых нескольких привалах мы не могли спать. Никакие
светофильтры не помогали, глаза жгло, головы раскалывались от страшной
боли, но целебный сон не приходил. Мы сидели в кругу и пялились друг на
друга. Потом Макиверс изрекал, что вот хорошо бы сейчас бутылочку доброго
пива, и тут начиналось... Право же, мы бы тогда родную бабушку зарезали за
бутылку пива со льда!
За несколько переходов я уже хорошо освоил машину. Мы углублялись в
пустыню, по сравнению с которой Долина смерти на Земле выглядит японским
розарием. Дно расщелины пересекали огромные трещины, по сторонам высились