"Л.Новиков, А.Тараданин. Сказание о 'Сибирякове' " - читать интересную книгу автора

"Растерзали, однако".
Павел стал собирать галеты. Насчитал пятьдесят пять целых и одиннадцать
половинок. Всего шестьдесят с половиной галет да отруби. Вот и все запасы.
Медленно и аккуратно собирал Вавилов драгоценное добро. Прикинул: дней
двадцать протяну.
Кто-то ткнул его в бок. Вавилов в ужасе метнулся в сторону: "Медведи!"
И тут же испуг сменился радостью. Он увидел собаку.
- Пришла? Куда ходила? Небось опять травку жевать? - Моряк погладил
животное. Потом размочил галету: - Может, поешь?
Собака лизнула ее раз-другой и отвернулась.
- Да, худо твое дело. На хоть воды попей. Ласка осторожно попила,
тяжело делая каждый глоток, и жалобно заскулила. [78]
Вещи Вавилов перетащил на маяк. Наверху безопаснее. К поясу пристегнул
наган на случай, если медведи вернутся.
Тучи потемнели и опустились совсем низко. Повалил густой снег. Скоро
остров покрылся белой пушистой простыней, только на выступах зияли черные
дыры и плешины. Вавилов озяб, спустился вниз. Собрал щепки, угольки от
старого костра и принялся разводить огонь. Чиркнул спичку, но порыв ветра
погасил ее. Достал вторую, и она погасла. Павел нервничал, руки не
слушались.
Лишь после долгих усилий ему удалось разжечь огонь. Скоро закипела
вода. Он накрошил в нее отрубей, положил несколько кусочков кожи от старого
ремня и начал варить. Варил долго. Затем медленно ел это месиво с галетой.
Закончив трапезу, стал пересчитывать спички: их осталось сорок семь. "Надо
быть осторожнее, - подумал он. - Этак надолго не хватит. Плот бы скорей
достроить".
Павел взял топор и пошел к морю, где ждала начатая работа. Он всегда с
удовольствием трудился - время тянулось не так мучительно медленно. К тому
же, когда руки заняты, и в голове меньше всяких страшных мыслей.
Бревна, доски, которые он насобирал ранее, за ночь запорошило мягким
снегом. Когда он подошел ближе, с них вспорхнула стайка пуночек{13},
наперебой треща звонкими голосами. На одном бревне, уже почти совсем
сгнившем, Павел увидел множество черных точек, отчетливо выделявшихся на
снегу. Это снежные блохи, лакомое блюдо пуночек.
Павел пытался ловить маленьких птичек, но с наступлением холодов они
стали совсем пугливыми и осторожными. Раз только ему удалось поймать пару
пташек. Однако много ли проку от такой "дичи"? Крупные же птицы облетали
остров стороной, словно он был заколдованный.
Вавилов сгреб топором снег с бревен и досок, стал думать, чем их
скрепить. Гвоздями нельзя, на первой же волне плот развалится. И Вавилов
начал [79] искать обрывки канатов, что видел на отмели. Их прибила волна.
Нашел один, попробовал - крепкий. Таких бы несколько кусочков, и ладно.
Осмотрелся, больше не видно. По привычке посмотрел на горизонт и замер.
"Дымок! Не может быть!" Павел закрыл глаза. Потом открыл. Дымок
по-прежнему виднелся вдали, легкий, словно от папиросы. Сомнений не было:
пароход. Не мог ошибиться глаз моряка.
Павел зашагал взад и вперед. Так ходит загнанный в клетку зверь. Дышать
стало трудно. Ох, как сильно колотилось сердце! Волнение передалось собаке,
она протяжно завыла, опустив голову к земле. Вавилов, не выдержав, пнул ее
ногой: