"Алексей Новиков-Прибой. Цусима" - читать интересную книгу автора

команды облепила ванты, эти веревочные лестницы, ведущие на мачты, а на
"Первенце" и "Кремле", судах с парусным вооружением матросы забрались на
реи, выстроившись на них в шеренгу. Отовсюду, перекатываясь, неслось громкое
"ура".
После обеда, часа в три, на кораблях учебно-артиллерийского отряда
флаги расцвечивания были спущены. Офицеры переоделись в обычную форму. Все
приготовились показать высочайшим особам свое артиллерийское искусство.
Оба императора прибыли на крейсер "Минин". Вместе с ними явились принц
Генрих и шеф нашего флота великий князь Алексей Александрович, управляющий
морским министерством Тыртов, немецкий морской министр Тирпиц, адмиралы и
чины обеих императорских свит. Никогда еще на борту нашего судна не было
столько знатных лиц.
Весь наш отряд, снявшись с якоря, пошел на маневры и стрельбу.
На мостике было тесно. Помимо прибывших посетителей, здесь
присутствовали командир судна и адмирал Рожественский со своим штабом. Я
тоже стоял там, приютившись в уголке. На моей обязанности лежало следить за
падением снарядов и отмечать в тетради их недолеты, перелеты и попадания.
Николай был в форме немецкого адмирала. Вильгельм, наоборот, нарядился
в форму русского адмирала с голубой андреевской лентой. Наш маленький
незаметный царь большого государства в присутствии своего коллеги оставался
в тени. Внимание всех привлекал кайзер. Необыкновенно высокие каблуки
увеличивали его средний рост, а его грудь выпячивалась колесом, очевидно от
ваты, заложенной под мундир в большом количестве. Он был довольно статен, с
необычайной военной выправкой, с уверенной походкой. Левую, плохо
действующую руку, которая была короче правой, он засовывал за борт
адмиральской формы, скрывая этим свой физический недостаток. Иногда с той же
целью Вильгельм, меняя позу, опирался левой рукой на эфес сабли. Когда он
разговаривал с царем своим высоким тенором, то правая сторона его губ слегка
подергивалась. Шрам на щеке, густые, лихо поднятые вверх русые усы, словно
ухватом подпирающие прямой дородный нос, большие в темных ресницах глаза,
твердо смотревшие из-под треугольной морской шляпы, а также весь его облик,
его манера держаться - все это придавало ему вид свирепой воинственности.
Среди этих знатных лиц я чувствовал себя так же, как может чувствовать
себя человек, забравшийся на верхушку высокого дерева, на тонкие и
ненадежные ветви. Сделай малейшую оплошность - полетишь вниз головой.
Нервный холодок пробегал по спине. Обмундирование на мне аккуратно было
пригнано, что я проверил сотню раз, и сам я был весь подтянут. И все-таки не
переставала тревожить мысль: вдруг оторвется пуговица от штанов,
расстегнется ремешок или повернусь не так, как полагается. Что тогда со мной
сделают?
Корабли учебно-артиллерийского отряда, развевая боевыми флагами,
производили эволюции. Красивую картину представляли они, когда проделывали
всякие повороты, принимая то строй кильватерной колонны, то строй фронта.
Эти грандиозные плавучие крепости маршировали на воде с такой легкостью, как
взвод солдат на суше.
Загремели пушки. Сначала стреляли по щитам, поставленным на острове
Карлос, а потом - по щитам, буксируемым миноносцами.
Рожественский, казалось, не замечал ни царя, ни кайзера и только
напряженно следил за своими кораблями. Иногда покрикивал:
- Чаще стрелять!