"Алексей Новиков-Прибой. Цусима" - читать интересную книгу автора

то расходясь в разные стороны, проходили электрические провода, переговорные
трубы, паровые или водопроводные трубы с обилием всевозможных клапанов. То
же самое было и за двойным бортом, батарейная палуба и башни соединялись
элеваторами с бомбовыми погребами, расположенными на самом дне, где у нас
должны были храниться огромнейшие запасы пороха и разных снарядов. Короче
говоря, удивлению моему не было границ перед всей сложностью этого железного
чудовища.


3. Разговор с боцманом

Один философ сказал: "Учись хорошенько слушать, ибо это полезнее, чем
хорошо говорить". В моем положении ничего не оставалось, как взять это
изречение за руководство в своем поведении на корабле. Я догадывался, что
нахожусь под негласным надзором. Недаром старший офицер сразу запомнил мое
лицо и при каждой встрече смотрел на меня подозрительно. Хотелось бы только
узнать, кому поручено следить за мною.
Но это не мешало мне самому познавать, чем дышит команда, изучать
характеры офицеров и организацию службы на корабле, а впоследствии - и всей
нашей эскадры.
Пока что для меня ближе был личный состав нижних чинов. Многие матросы
были призваны из запаса. Эти пожилые люди, явно отвыкнув от военно-морской
службы, жили воспоминаниями о родине, болели разлукой с домом, с детьми, с
женой. Война свалилась на них неожиданно, как страшное бедствие, и они,
готовясь в небывалый поход, выполняли работу с мрачным, видом удавленников.
В число команды входило немало новобранцев. Забитые и жалкие, они на все
смотрели с застывшей жутью в глазах. Их пугало море, на которое они попали
впервые, а еще больше - неизвестное будущее. Даже среди кадровых матросов,
кончивших разные специальные школы, не было обычного веселья. Только
штрафные, в противоположность остальным, держались более или менее бодро.
Береговое начальство, чтобы отделаться от них, как от вредного элемента,
придумало для этого самый легкий способ: списывать их на суда,
отправляющиеся на войну. Таким образом, к ужасу старшего офицера, у нас
набралось их до семи процентов.
Среди штрафных иногда прорывалась удаль:
- Ничего, братцы, повоюем!
- Может, на японочках женимся!
- Снаряд - дурак он не разбирает, штрафной ты или нет. Всех одинаково
будет укладывать без всякой панихиды.
Один из вечеров я провел в маленькой каюте, что расположена в жилой
палубе с правого борта. Она принадлежала двум младшим боцманам. Оба
отличались солидностью роста, шириной плеч, здоровым загаром щек. Один из
них, Иван Епифаньевич Павликов, был круглолиц, белокур, с длинными
ресницами, под которыми сыто поблескивали светлые глаза. Он шагал по палубе
важной и неторопливой походкой барина. Его удручала не столько война,
сколько разлука с возлюбленными, портреты которых были развешены над
столиком. О своих победах над женщинами он рассказывал со всеми
подробностями, весело при этом посмеиваясь. Он нравился мне меньше, чем
второй боцман - Максим Иванович Воеводин. Последний был серьезнее и
вдумчивее. По-видимому, на все явления жизни у него сложился определенный