"Алексей Силыч Новиков-Прибой. Шалый" - читать интересную книгу автора

- Скажите на милость, как понять матроса Зудина?
Тот, подбоченившись, приподняв брови, начал говорить долго и
пространно о душевнобольных, пересыпая свою речь непонятными медицинскими
словами, и наконец закончил:
- Проще сказать - шалый он.
- Вот это верно, - подхватили матросы. - Так бы прямо и сказали. А то
путали, путали...
- А не опасный он? - справились у фельдшера более робкие из них.
- Нет, нисколько.
С тех пор матроса Зудина стали прозывать Шалым.
В ближайшее воскресенье, в прекрасный солнечный день, когда очередное
отделение команды готовилось "гулять на берег", Шалый явился в каюту
старшего офицера, заградив собою весь квадрат открытых дверей.
- Ты зачем сюда? - строго спросил Филатов.
- Отпустите в город, - не поднимая головы, процедил Шалый.
- Не могу...
- Почему?
- Потому что ты...
Старший офицер вскочил со стула, сразу замолчал и попятился назад, в
угол каюты, точно толкаемый невидимой силой, а на него из глубоких орбит,
окруженных синяками, мрачно уставилась пара темных глаз. Он впервые увидел
лицо Шалого, не по годам изношенное, измученное, с крупной трагической
складкой поперек лба, и, чувствуя страх, смешанный с жалостью, к этому
несчастному человеку, заговорил снисходительно:
- Хорошо, хорошо, иди в город...
Шалый продолжал стоять, точно ничего не понимая.
- Говорят тебе, иди! Отпускаю я тебя, понимаешь? - возвысив голос,
закричал Филатов, точно перед ним стоял глухой.
Шалый молча повернулся и медленно зашагал от каюты.
- Черт знает что такое! - посмотрев ему вслед, рассердился старший
офицер на самого себя. - Напрасно отпустил...
А в городе в этот же день с Шалым встретился боцман, который, немного
подвыпив, быстро шел по тротуару на рынок, часто поглядывая по сторонам,
чтобы не пропустить офицеров без отдания чести. Два противника почти
столкнулись нос с носом и на минуту остановились, точно в раздумье.
- Ну? - подавленно произнес Задвижкин.
- Что ну? - спросил Шалый, мотнув головою.
И опять, как и при первой встрече с этим матросом, страшно стало
боцману, опять в его душу закрался холодный ужас. Повернувшись, он
проворно зашагал на другую сторону улицы, отчаянно ругаясь и часто
оглядываясь, точно боясь погони.
На следующий день старший офицер, позвав к себе боцмана, спросил:
- Ну, как этот идиот, Зудин, исправляется?
Боцману стыдно было признаться в своем бессилии, еще больше - в своей
трусости, которой он - решительный и храбрый - никогда не знал за собою.
- Будьте спокойны, ваше высокоблагородие, - мы из быка сделаем
матроса.
- А как обязанности он свои выполняет?
- Великолепно, ваше высокоблагородие! - невольно уже врал боцман
дальше.