"Алексей Силыч Новиков-Прибой. Попался" - читать интересную книгу автора

А в карманах нащупал куски хлеба.
Матросу стало жарко, точно он попал в натопленную баню.
- Твой билет! - сердито крикнул офицер, обсасывая обледеневшие усы.
Круглов покорно отдал ему маленькую квадратную картонку в жестяной
оправе со своей фамилией, названием роты и экипажа, а тот, прочитав,
заговорил, отчеканивая каждое слово:
- Так, одного со мной экипажа. Так! Воровством занимаешься! Казенное
добро таскаешь!
Матрос сгорал от стыда.
- Никак нет, ваше высокобродье. Остатки это... Остатки от матросского
обеда... В помойную яму их выбрасывают.
- Подожди! Отвечай на вопросы! Куда это хлеб и суп несешь?
Матрос, собравшись с духом, решил сказать всю правду.
- К старушке одной... Булочница она. В экипаж к нам ходила торговать.
А теперь занемогла... Лежит. Никого у ней нет. Одинокая...
В голосе матроса слышалась трогательная откровенность.
- Ты ей продаешь провизию? - уже более мягко спросил офицер.
- Никак нет... так даю... из жалости...
Шварц был человек точный, обстоятельный, строго держался закона и
никогда не наказывал своих подчиненных, не проверив дела.
- Веди меня к этой старухе.
Идти пришлось недолго. Миновали несколько домов, и матрос привел
офицера во двор, откуда они спустились в подвал.
В помещении было темно, сыро, пахло чем-то прокисшим и тухлым. Кроме
переднего угла, где стоял стол с обедающими за ним людьми, все остальные
были заняты кроватями, корзинами, подушками. На полу валялся пьяный,
оборванный мужчина, на нем, взвизгивая, сидела верхом двухлетняя девочка,
а вокруг бегали два мальчика, чумазые, босые, без штанов. Около печки
возилась с посудой кривая женщина, несуразно толстая, в засаленном
фартуке. Девица лет семнадцати, нагнувшись над корытом с горячей водой,
намыливала себе голову. Против окна уродливо-горбатый слесарь починял
старые, ржавые замки.
Все удивленно уставились на офицера, а он, впервые увидев обитателей
подвала, вдохнув отравленный воздух, брезгливо поморщился.
- Где здесь булочница? - поздоровавшись, спросил Шварц, чувствуя
какую-то неловкость.
- Какую вам: Петровну или Маньку? - переспросила его кривая женщина.
- Старуху, больную!
- Эта здесь.
Кривая подошла к одной кровати, раздвинула ситцевую занавеску и,
толкая рукой в постель, сказала:
- Петровна, к тебе пришли...
Под грудою лохмотьев что-то зашевелилось, а потом высунулась наружу
растрепанная седая голова старухи. Лицо было худое, мертвенно-желтое,
черные, помутневшие глаза слезились. Шевеля синими губами, точно собираясь
что-то сказать, она недоуменно смотрела на офицера.
Шварц хотел учинить форменный допрос, но, смутившись и покраснев,
слабо проговорил:
- Извините... как вас... Супу вам матрос принес...
Старуха молча таращила глаза.