"Алексей Новиков-Прибой "Поход" (Цусима. Кн. 1)" - читать интересную книгу автора

погрузку угля. Эскадра передвинулась на несколько миль севернее, к устью
реки Танг-Танг, в бухту того же названия, врезающуюся в гористый берег
Мадагаскара, а с другой стороны защищенную длинной песчаной косой от
набегов волн. Здесь было тихо. Почти около самой воды росли пальмы.
Под влиянием последних событий у нас на броненосце матросы все больше
и больше теряли веру в самодержавный строй России. Поход на Дальний Восток
рассматривался как безнадежное предприятие, которое могла затеять только
обезумевшая высшая власть, не считаясь с тем, что это грозит гибелью флота
и людей. А отсюда пошло другое: в команде исчезла бессловесная покорность
перед начальниками. Участились случаи нарушения дисциплины. Комендор
Буглай на ругань одного лейтенанта ответил сам отъявленной руганью.
Оскорбленный начальник не бросился на него с кулаками, как это бывало
раньше, а побежал жаловаться старшему офицеру. Но провинившийся комендор
остался почему-то не наказанным. Значит, офицеры начали чувствовать
настроение команды. А вскоре и сам старший офицер Сидоров нарвался на
неприятный случай. Грузили уголь с парохода "Гарсон". Трюмный старшина
Осип Федоров, остроглазый и дерзкий парень, подвыпив на угольщике,
самовольно бросил работу и хотел было спуститься в низ броненосца. В это
время с ним встретился Сидоров и, загородив ему дорогу, спросил:
- Ты куда?
- Отдыхать, ваше высокоблагородие.
- То есть как это "отдыхать"? Разве была на это команда?
Федоров отрезал:
- Я сам себе скомандовал!
На мгновение старший офицер опешил, а потом, схватив того за плечо,
закричал:
- Ты что это болтаешь? Да я тебя за такое дело...
Федоров, пьяно выкатив глаза, полез на Сидорова:
- Что вы меня пугаете, ваше высокоблагородие! Я теперь не боюсь
никого на свете. Все равно погибать. Да и вы не спасетесь. Точка нам
обоим. Японцы нас всех пустят к центру земли. А если хотите, убейте меня
сейчас прямо из револьвера...
Сидоров попятился и замахал руками:
- Сумасшедший! Убирайся к черту с моих глаз!
Федоров тоже не подвергся никакому наказанию.
Все боевые корабли уже нагрузились углем и отдыхали, а над нашим
броненосцем и 22-го числа все еще поднимались клубы черной пыли. В ушах
стоял лязг лебедок, выкрики людей, грохот сбрасываемого в горловины угля.
Работа происходила при нестерпимой тропической жаре и потому была
чрезвычайно изнурительной. А с наступлением темноты, когда можно было бы
воспользоваться прохладой и отдохнуть, не давала покоя боязнь перед
минными атаками. Эта ночь проходила особенно напряженно. Корабли откинули
сетевые заграждения и, закрыв все внешние огни, притаились в бухте. Из
людей никто не хотел оставаться в нижних помещениях, а все стремились на
верхнюю палубу, даже те, кому не было в этом никакой надобности. Очевидно,
у каждого была одна и та же мысль: в случае какой-либо катастрофы с
кораблем отсюда скорее можно спастись. Я забрался на задний мостик. Помимо
матросов, здесь находились доктора, механики и несколько строевых
офицеров. Было тихо, и лишь через каждые полчаса, дрожа, пронизывал тьму
медный гул отбиваемых: склянок. Мадагаскар, круто вздымаясь и закрывая