"Алексей Новиков-Прибой "Поход" (Цусима. Кн. 1)" - читать интересную книгу автора

обеими трубами, шел ровно, не качаясь. Давно миновали корабли, стоявшие на
большом рейде: "Олег" и "Жемчуг", которые потом будут догонять эскадру.
Кружились чайки. Стучали кувалды рабочих.
Я долго стоял на кормовом мостике, уныло оглядываясь назад, на
знакомые берега, на исчезающий вдали город. Прощай, Кронштадт! За пять лет
службы я много пережил в нем и плохого и хорошего. Там, по Господской
улице, нашему брату, матросу, разрешалось ходить только по левой стороне,
словно мы были отверженное племя. На воротах парков были прибиты дощечки с
позорнейшими надписями: "Нижним чинам и собакам вход в парк воспрещен".
Мытарили меня с новобранства, чтобы сделать из меня хорошего матроса,
верного защитника царского престола. Получал разносы по службе, сидел в
карцере, томился в одиночной камере тюрьмы за то, что захотел узнать
больше, чем полагается нам. И все-таки, если выйду живым из предстоящего
сражения с японцами, я с благодарностью буду вспоминать об этом городе. Из
села Матвеевского, из дремучих лесов и непроходимых болот северной части
Тамбовской губернии, где в изобилии водится всякая дичь и зверье, до
медведей включительно, я прибыл во флот наивным парнем, сущим дикарем. И
сразу же началась гимнастика мозга, шлифовка ума. Не все были плохие
офицеры, не все отличались жестокостью.
Находились и такие, от которых при умении, при настойчивом желании
можно было получить немалую пользу. Но главное заключалось в другом.
Специальные курсы баталеров, техника кораблей, плавание по морям,
устройство портов, воскресная школа, дружба с развитыми и сознательными
товарищами, знакомство со студентами, чтение нелегальной литературы - все
это было для меня чрезвычайно ново, все это обогащало разум и заставляло
смотреть на жизнь по-иному.
Вспомнилось прошлое.
Два года назад, получив двухнедельный отпуск, я съездил домой на
побывку.
Это было ранней осенью, когда зелень уже начала покрываться багрянцем
и золотом. Мое появление в семье было праздником и для меня и для моих
родных.
Все жители села приходили полюбоваться матросской формой, невиданной
в наших краях: фланелевой рубахой с синим воротником форменки, брюками
клеш навыпуск, серебряными контриками на плечах, атласной лентой,
обтягивающей фуражку, золотой надписью - название корабля. Дети старшего
брата, Сильвестра, а мои малолетние племянники и племянницы - Поля, Егор,
Маня, Анюта, Ваня, Петя, Федя - смотрели на меня с таким удивлением, как
будто я свалился к ним с неба. И сыпались бесконечные вопросы: широкое ли
море, какова его глубина, видел ли я в нем трех китов, на которых держится
земля, какой величины корабль, на котором я плавал. Я объяснял им, а они
от изумления восклицали:
- Ой, ой! Месяц нужно плыть до берега!
- Вся колокольня наша может утонуть! Ух!
- Эх, вот так корабль! Все село наше может забрать!
А моя мать помолодела от радости. Она каждый день наряжалась в
платье, в котором ходила только в церковь. Я смотрел на нее и думал: "Где
предел материнской любви?" Она приберегла для меня бутылку малинового
сока, совала мне яблоки или горячие пышки. Но больше всего меня удивило ее
обращение со мной на "вы". Я протестовал против этого, но она отмахивалась