"Алексей Новиков-Прибой "Поход" (Цусима. Кн. 1)" - читать интересную книгу автора

труб. О стрельбе из 47-миллиметровых орудий, изображающей отражение минной
атаки, стыдно и упомянуть; мы каждую ночь ставим для этой цели людей к
орудиях, а днем всею эскадрой не сделали ни одной дырки в щитах,
изображающих миноносцы, хотя эти щиты отличались от японских миноносцев в
нашу пользу тем, что были неподвижны..." Этот приказ, из которого я взял
только выдержки, вызвал разговоры среди офицеров. На переднем мостике
встретились два лейтенанта: Павлинов и Гирс.
Первый сказал:
- Собственно говоря, кто тут виноват, если не сам адмирал? Он
снаряжал эскадру. Все наши боевые недочеты можно было видеть уже тогда,
когда мы еще стояли в Ревеле. Зачем же понесла нас нелегкая к черту в лапы?
Лейтенант Гирс, соглашаясь с ним, добавил:
- Командующий дорожит каждым снарядом. Но хуже будет, если наши
боевые запасы вместе с кораблями пойдут на дно моря.
- Ну и этот жук хорош, адмирал Бирилев. Сплавил нас и доволен. Еще
награду за нас получит. А не позаботился выслать с каким-нибудь
транспортом запасы снарядов для практической стрельбы.
- Виновато и морское министерство, и еще кое-кто.
- Ведь нужно быть безголовым, чтобы такую эскадру посылать на войну.
18 и 19 января опять выходили в море для той же Цели. Кроме
"Жемчуга", миноносцев и транспортов, оставшихся на месте, снялись с якоря
пятнадцать кораблей: "Суворов", "Александр Ш", "Бородино", "Орел",
"Ослябя", "Наварин", "Сисой Великий", "Нахимов", "Аврора", "Донской",
"Алмаз", "Светлана", "Урал", "Терек" и "Кубань". Последние четыре судна не
принимали участия в стрельбе, а удалялись от нас на горизонт, выполняя
роль сторожевой службы.
Эскадра и в эти два дня проявила себя с отрицательной, стороны. Плохо
выполнялись эволюции. Не удавались простейшие повороты, а когда корабли
переходили в строй фронта, то они напоминали новобранцев, не имеющих
понятия о самых элементарных захождениях. Не лучше было и со стрельбой.
Мало того, чуть было не натворили бед. Один снаряд упал около самого
борта "Донского", а другой пробил ему мостик, снес две стойки и сделал
выбоину в палубе. Чугунный шестидюймовый снаряд был практический, поэтому
не разорвался, и дело обошлось без жертв. Это влепил "Донскому"
флагманский броненосец "Суворов".
Рожественский в приказе № 50 опять бичевал свою эскадру:
"В расходовании снарядов крупных калибров замечается все та же
непозволительная неосмотрительность...
Скорость же стрельбы 18 и 19 января была еще меньше, чем 13 января..."
Следующий выход в море был спустя шесть дней. Нас сопровождали семь
миноносцев. Как на этот раз обстояло дело в смысле учения? В приказе
Рожественского от 25 января № 71 многие не без волнения прочли следующие
строки:
"Маневрирование эскадрою 25 сего января было нехорошо. Простейшие
последовательные повороты на два, на три румба при перемене курса эскадры
в строе кильватера никому не удавались: одни при этом входили внутрь
строя, другие выпадали наружу, хотя море было совершенно покойно и ветер
не превосходил трех баллов.
Стрельба из больших орудий 25 января была бесполезным выбрасыванием
боевых запасов.