"Дмитрий Новоселов. Форс-мажор" - читать интересную книгу автора

извинился перед Спарыкиным за вторжение, сказал Неле, что ухожу. Пообещал
вернуться. Потом отвез Ольгу, поставил машину на стоянку, пришел домой и лег
спать.
Я проснулся в одиннадцать вечера в той же позе, в которой уснул.
Тяжесть в голове помешала мне сразу подняться. Минут пятнадцать я щурился на
злополучный фонарь в окне. Какой дурак устанавливает фонари, свет которых
теряется в ветвях деревьев и окнах квартир?
Просыпаться нужно утром. Сон на закате - сплошная головная боль и
изжога. Я выпил стакан кефира и сходил в душ. От кефира случился понос,
после которого пришлось мыться снова. Хотелось испытать чувство полной
свежести. В ожидании, пока высохнет голова, я тупо смотрел в телевизор, но
ничего не понимал, не мог сосредоточиться. От нетерпения я нашел фен и пару
раз обжег им корни волос. Волосы казались сухими, но я знал, что весенний
ветер одним порывом обеспечит мне долгую нудную и сопливую простуду, поэтому
еще полчаса потратил на поиски кожаной кепки с опускающимися ушами.
Одевшись во все черное, от носков до рубашки, я спустился в ночь. На
углу, в баре, я выпил чашку растворимого кофе с трюфелем, чем поверг свой
желудок в полное недоумение. Минуты две он возмущался, а я - пукал. Пока шел
до остановки, все кончилось. В трамвае напротив меня сидела симпатичная
девушка лет двадцати. Я бросил в нее улыбку, на которую она ответила
холодным презрением. Ночь превратила окна трамвая в зеркала, и вместо
пейзажа за стеклом подсовывала мне мое собственное отражение. Небритый
субъект в черной кожаной куртке и в кепке с опущенными ушами. Слишком
противный, чтобы тратить на него свое хорошее настроение. И слишком нищий,
если ездит по ночам в одноглазых трамваях. Перед нужной мне остановкой,
проходя мимо девушки, я остановился, слегка наклонился, и негромко сказал:
- Я вас очень хорошо понимаю!
- Дурак, - со страхом ответила она.
Квартира Игоря не была заперта. Не разуваясь, я прошел прямо в зал.
Посреди зала стоял гроб с телом. На диване сидела женщина с красным носом,
которая утром открывала мне дверь. Пахло формалином и кровью. На столе
горела тонкая свеча.
- Все уснули, - сказала женщина. - А покойника нельзя оставлять одного
в такую ночь. Его душа рядом, - она посмотрела на меня осоловевшими глазами
и заплетающимся языком продолжила: - Неле и родителям мы дали
успокоительного. Пусть поспят. А в три меня должен сменить Иван.
Я не знал, кто такой Иван. Я не знал, кто эта пьяная, самоотверженная
женщина.
- Вы идите, я посижу, - сказал я. Она ушла.
Я заглянул в спальню, а затем в детскую комнату. Везде спали люди. На
кухне, на холодильнике я обнаружил десять восковых церковных свечей, которых
вполне хватит до завтрашнего дня. В туалете на стиральной машинке лежала
наполовину пустая пачка сигарет. Я вытащил одну и попробовал закурить.
Закашлялся и выбросил в унитаз. Завершив обход, я вернулся в зал, сел на
диван и принялся смотреть на то, что когда-то было моим товарищем.
Я думал о том, что не стоит плакать и убиваться по этому огромному
куску костей и мяса, обтянутому кожей. То, что лежало передо мной, не было
Игорем, оно даже отдаленно не напоминало моего друга. Тело - всего лишь
символ. А Игорь... Он теперь лучше нас знает, что такое бесконечность.
В детстве я закрывал глаза и пытался представить себе бесконечность и