"Ганс Эрих Носсак. Клонц" - читать интересную книгу автора

Нынче в полдень - не знаю, по какой причине, - я вдруг заметил, что иду
строго по черте, отделяющей реальность от того, что считается нереальным.
Не знаю, поймут ли меня. Будь я ученым философом, я, наверно, сумел бы
выразиться более точно. С другой стороны, начни я говорить, например, о
подлинности или же о видимости и сущности, тут же возник бы - и, вероятно,
не только для меня одного - вопрос, что есть что. Под реальностью же,
скорее всего, надо понимать то, что имеет вес в глазах суда или в среде
деловых людей, - короче, все, что при пашем общественном устройстве имеет
реальную ценность. О том, что это как раз та сторона действительности,
которой, как мне кажется, сейчас нанесен наибольший ущерб, я упомяну лишь
мимоходом. Куда важнее, что из-за этого нарушения равновесия пострадала и
другая ее сторона.
Идти строго по этой черте отнюдь не так легко. Все начинает плыть перед
глазами. То и дело оказываешься то по одну, то по другую сторону черты,
причем момента перехода сам почти не замечаешь; ведь линия-то
воображаемая. Как уже было сказано, я не могу объяснить, почему все это
открылось мне именно в ясный полдень и на людной улице в центре города -
может, из-за безжалостной яркости февральского солнца. Тем не менее я
старался строго придерживаться черты, поскольку не был уверен, на какую
сторону мне следует перейти. Ощущение было примерно такое, будто стоишь у
зеркала, но сбоку, причем вплотную к нему, так что плоскость зеркала как
бы проходит сквозь твое тело, деля тебя на две половины: одна - это то,
что ты привык считать собой, а вторая - уже твое отражение. Стекло острое,
так что эта операция проходит, должно быть, очень болезненно. Черта, по
которой я шел, никакой боли не причиняла, однако ощущение разницы в весе
было. Кстати, один опыт с зеркалом я однажды уже проделал - задолго до
того, как над всеми нами разразилась беда, - просто так, шутки ради. Я
сидел в парикмахерской, и мастер уже порядком надоел мне своей болтовней,
то выясняя мои пожелания касательно фасона стрижки, то приставая с разными
советами, обычными для людей этого сорта. Я предложил своему отражению в
зеркале: "Давай поменяемся?" Оно кивнуло, и мы тотчас поменялись местами.
Мне этот обмен доставил одно удовольствие. Я безусловно выгадал. Теперь я
весело взирал на свое бывшее отражение, сидевшее в кресле, наблюдая, как
бесцеремонно вертят его голову и прохаживаются по лицу щеточкой, смахивая
волоски за воротник. Потом жертва встала и, судя по всему - я внимательно
за этим следил, - дала мучителю хорошие чаевые. После чего мой двойник
собрался покинуть салон, а я - последовать его примеру, тем более что
следующий клиент уже уселся в кресло перед зеркалом. Однако у рамы я еще
раз оглянулся и замер в испуге: я увидел, что тот, другой, забыл мой
портфель. Войдя в парикмахерскую, я поставил его возле стойки для зонтов.
К счастью, тот, другой, тоже вспомнил о нем раньше, чем за ним закрылась
дверь. Он вернулся, и я сердито поманил его пальцем. Он тотчас понял, что
я хочу опять поменяться с ним ролями, и подчинился. В тот раз я предпочел
вернуться в себя, поскольку в портфеле лежали важные бумаги.
В общем, ясно, что по ту сторону мы настроены на гораздо более мирный
лад. Думается, причина, скорее всего, в том, что там нет такой страшной
толчеи. Не надо все время опасаться, что на кого-то налетишь или тебя
самого толкнут, как только зазеваешься. И сдается мне - не потому, что там