"Евгений Носов. Моя Джомолунгма (Повесть) " - читать интересную книгу автора

3

Около семи просыпается моя мать. Босиком, едва набросив платье, она
встревоженно подбегает ко мне, прикладывает теплую со сна ладонь к моему
лбу, потом приподнимает угол одеяла и, как всегда, испуганно смотрит на
толстый, холодно-белый слепок моей ноги. Она глядит на него, как на бомбу,
которую я притащил в дом и спрятал под одеяло, - бомбу, начиненную
несчастьем.
- Ну как ты?
Я ловлю ее руку и стараюсь улыбнуться. Мне неловко за причиняемые ей
тревоги, за то, что моя нога так пугает ее окаменелой неподвижностью.
С того дня, как это со мной случились, мать сильно похудела. Она даже
брала бюллетень, чтобы все время быть возле меня. Я у нее единственный сын,
и вообще, кроме меня, у нее нет никого. Я с трудом уговорил ее выйти на
работу. Она работает на резиновом заводе, в цехе детских игрушек. Там делают
мячи, всяких матрешек, айболитов, заек, незнаек. Это интереснее того, чем
она занималась прежде. Раньше она печатала на пишущей машинке в городской
филармонии, и я видел, как смертельно надоело ей это скучное занятие. Она и
сама говорила, что на клоунов и копирование чужих мыслей истратила свои
лучшие годы. Я не знаю, что она имела в виду, говоря так, но мой отец был
эстрадным комиком. Он уехал от нас с проезжей труппой.
Я наблюдаю, как мать собирается на работу. В первые дни она не знала,
как ей одеться. Она привыкла ходить в филармонию одетой прилично, даже
немного нарядно: ведь туда приезжали знаменитости и она все-таки имела
кое-какое отношение к артистическому миру. Ее даже приглашали на банкеты.
Теперь она носит простую юбку и ситцевую кофту без рукавов: все равно
приходится надевать халат, и к тому же в цехе жарко - вулканизируют резину.
Она не пудрится, не подкрашивает губы, как прежде, - наверно, потому, что
напудренной неприятно стоять возле жаркой машины. Раньше она уходила из дому
иной, чем я знал ее дома. Она уходила как на какое-то представление. Одно
время даже покупала сигареты. Теперь все, что делало ее для меня чужой, само
собой отпало. Глядя на ее свежеумытое, строго-озабоченное лицо, на гладко
причесанные, собранные в пучок волосы, влажные от воды на висках, на ее
округлую шею в отворотах простенькой кофточки, на то, как она хлопочет,
готовя мне еду на целый день: варит на электроплитке яйца, наливает в термос
чай, намазывает бутерброды, - я чувствую теперь к ней то, что можно выразить
только словами: "самый близкий человек". Такой она теперь и уходит из дому,
моя мама.
Мы завтракаем вместе на стуле, приставленном к моей койке. Мать дает
мне обычные ежедневные наставления.
- Ты обязательно все съешь, что я тебе приготовила.
- Ладно, мама, не беспокойся.
- Когда будет очень необходимо, постучи в пол. Я обо всем договорилась
с Ивановой женой.
- Хорошо.
- Ты ее не стесняйся, она очень добрая женщина.
- Я знаю.
- Да, чуть не забыла. Придет к тебе Тонечка?
- Обещала прийти.
- Попроси ее согреть бульон. Ты при ней совсем ничего не ешь.