"Евгений Иванович Носов. И уплывают пароходы, и остаются берега" - читать интересную книгу автора

Онега, предзимне темнея, валко ходила меж островами. А здесь, на берегу,
пустынно немела деревенская улица. Не гомонили на ней, как прежде, мальцы,
не тюкали топоры у поленниц.
Савоня, потерянно возвращаясь с кладбища, проковылял вдоль посада,
постоял в онемелом бездумье середь дороги, свернул в прогон между
заколоченными избами. Костылем задел вымахавший на тропе можжевеловый
кустик, чуть было не упал и, неприязненно удивившись побегу, хватил под него
топором. Через несколько шагов встретил малолетнюю елку, рубанул и ее. Кинул
взгляд на огороды, на сенные деляны, а там полно колючей молоди. И уже не
запихивая топор за опояску, а держа его наизготовку, запрыгал по пустырям,
ударился валить направо и налево наседавший на деревню лес. Рубился со
злостью, с матюками, в кровь изодрал руки, где-то потерял шапку - будто на
Куликовом поле.
Шедшая к Савоне поприбрать в дому после покойницы бабка Марья
остановилась, оперлась на клюку, уставилась на странное дело.
- Ушла жисть, так чего уж... Ты б, воитель, сплавал-то, коль делать
неча, в Типиницы да привез бы мне карасину. А то зима заходит, вослеп
насидишься.
Зимы в Заонежье долги и глухи. Трещат на морозе избы, метет проливом
поземка, застит соседние заиндевелые острова. День брезжит невнятно,
размыто, и уже часу в третьем ползут из запечья вкрадчивые сумерки. А в пять
окно уже кромешно темно: к нему припала и пристально и одуряюще тягуче
глядится немая онежская ночь. Ни пароходного вскрика, ни заезжего гостя -
мертво до самой весны, пока не сломается лед. Долгой, как век, показалась
Савоне та зима без Ульяны, некому слова сказать. Отлежал все бока в немом
коротанье, порос бородой и, едва дотерпев до чистой воды, наладил парус и
укатил к пристаням, на люди. Корабли подваливали к погосту, большие и малые,
трубили на все лады, сходни муравьино кишели приезжим народом - другая
земля! Была при Савоне скопленная пенсия, всю спустил до копейки. Угощал
каких-то матросов, механиков, неизвестно откуда взявшихся земляков, кричал
кому-то, обнимая: "Ты мне друг али нет? Друг, говори? Тади достань мотор на
лодку. Нету мне никакой жизни без нево. А иконку - это пожалуйста, это я для
тебя доставлю, раз интересуешься. Это пустое". И стукнув кулаком по
ресторанной столешнице, заводил ломким дребезжащим голоском:

Какая на сердце кручина,
Скажи, тебя кто огорчил...

Зачастил Савоня к погосту, а заодно то иконку с собой прихватит, то
старый рушник, то туясок обветшалый. Спрашивают люди, почему ж не уважить?
За ценой не стоял, больше дорожил компанией, застольной беседой. "У нас этой
истории навалом,- говорил он.- Сколь времен копилось, дак..." Сначала
подбирал всякую рухлядь в собственном дому, а когда запасы поиссякли, стал
заглядывать в чужие брошенные хоромины, покинутые со всем обиходным скарбом
- с горшками в печах и святыми угодниками по красным углам.
Этот никчемный товаришко разбирали у него на удивление бойко.

4

Савоня подчищает дно ямы, хозяйственно оглядывает свое творение и по