"Василий Носенков. Зеленая расческа (сб. "В милицию поступило заявление...")" - читать интересную книгу автора

Теперь, после появления в их семье художника Ласточкина, модели
кораблей были частично сломаны, остальные валялись заброшенными в
кладовке. Кисти, мольберт и старые картины, которые Ласточкин откудато
приносил и неумело реставрировал, заняли все полки, прихожую, а некоторые
даже хранились в комнате матери. Эти выцветшие, изодранные картины одним
своим видом раздражали Володю не меньше, чем сам художник. Даже в
отсутствие Ласточкина мальчик чувствовал себя дома скованным. Он наскоро
делал уроки и торопливо выскакивал на улицу. Там дышалось свободнее и было
намного легче.
К школьным друзьям его но тянуло. Они знали положение дел в семье
Володи и смотрели на него почемуто такими глазами, будто он был
парализованным или неполноценным физически. До дружбы ли при такой
ситуации. При случайной встрече где-нибудь на улице Володя еще больше
чувствовал это и норовил улизнуть.
Один случай особенно неприятно поразил его. Как-то он встретил в
магазине Димку Сухарькова из седьмого "б" и Августа Варакса из восьмого
класса. Ребята покупали лампочки для карманного фонарика. Из магазина
вышли вместе. Пройдя десяток метров, Володя заметил в широком окне
сберкассы Ласточкина. При помощи трафарета художник оформлял витрину.
Володя покраснел и отвернулся, проходя в двух шагах от окна, а Варакс
принялся оживленно нашептывать что-то на ухо Сухарькову.
- Халтурит, - не стесняясь, ответил Димка. - Не так легко содержать две
семьи.
Кровь прилила к лицу Володи. С ребятами он дальше не пошел. Сам того не
замечая, он пришел во двор Генкиного дома и по привычке поднялся на
голубятню.
После того как Володя случайно подслушал беседу Баклушина с Борькой
Чувахиным, Генка почему-то никогда не заводил разговоров на семейные темы.
Он расхваливал своих голубей, спрашивал, не найдет ли Володя подходящего
покупателя, которьга может оптом купить всех его птиц с голубятней вместе.
Иногда угощал вином, дарил сигареты. Изредка они вместе ходили к
кинотеатру, на рынок... И за одно то, что Баклушин но бередил рану
расспросами или намеками, Володя был ему благодарен.
- А-а, Вовка, мое вам с кисточкой! - приветствовал он на сей раз
Сипелопова.
- Здравствуй.
- Вот вчера какие-то чужаки приблудились, нужно их на первое время в
изолятор, а потом, пожалуй, продать. Все равно улетят, - объяснял он, тыча
хворостиной в угол, где обособленно сидели три турмана.
- Красивые голуби, - признал Володя.
- Э-э, все дерьмо. Разве на них заработаешь? - скороговоркой затрещал
Баклушин. - Тут у меня друг вернулся, а с ним его друг - чудесные ребята!
Подожди, вот они скоро должны подойти ко мне. Я уже "керосин"
для них подготовил...
- Керосин? Зачем? - не понял Володя.
- Ты еще не знаешь? - ухмыльнулся Баклушин.
Видно было, что он навеселе. - "Керосин" - это, понашему, вьшивон. Ну,
водочка там, коньячок и всякое ипое горючее. Без этого, брат, нельзя, для
нас это первое дело.
- Раз друзья придут, так можно и дома встретить, - подоуменно пожал