"Василий Носенков. Последние гастроли (сб. "В милицию поступило заявление...")" - читать интересную книгу автора

к правому боку, как винтовку перед броском в штыковую атаку. Женьке стало
страшно. Страшнее, чем тогда, когда в него стреляли работники угрозыска. И
вместе с тем чертовски хотелось жить. Среагировал он мгновенно, хотя сам,
до конца не понял, что и зачем делает: вдруг, развернувшись, он изо всех
сил бросил под ноги мужику мешок с деньгами. От неожиданности рыжий
отпрянул в сторону и медленно попятился. Но брать мешок снова Римус не
решился - мужик мог опомниться. А за спиной шла перестрелка.
Воспользовавшись моментом, Женька с необычайной легкостью перепрыгнул
через забор и продемонстрировал такой класс спринта, какой не показывал ни
до, ни после этой ночи.
К его счастью, в тот раз все обошлось благополучно.
Через четыре дня он был в Ленинграде. Неудачу с ограблением кассы
Женька приписывал исключительно Заблоцкому. По его мнению, Одессит,
надеясь на свою силу, действовал грубо и опрометчиво. Он пренебрег
предложенным планом отхода и погубил дело.
После этого случая Римус окончательно порвал с Одесситом и в мыслях не
мог представить себе встречу с ним.
Он устроился на работу в мастерскую, полностью прекратил связи с
бывшими дружками-ворами и исподволь присматривал посильное для одного себя
"дельце".
И вот, когда от последней "гастрольной" поездки оставались лишь смутные
воспоминания, а в руках был ключ or сейфа богатого лавочника, Одессит
появился снова и требует встречи.


3

Мрачный пятиэтажный дом стоял на отшибе, упираясь в захламленный
пустырь. Большая часть окон была затемнена, и только в немногих мерцали
слабые отблески света. Эту хоромину возвел в десятых годах домовладелец
Питерин, рассчитывая, что маленькие, как коробки, комнатки будут давать
больший доход, чем просторные благоустроенные квартиры. До конца
строительство он не довел, - война и революция помешали этому. Теперь в
бесхозном недостроенном доме жили незаконные съемщики. Они незаметно, без
всякого на то разрешения властей, заняли питеринские квартиры. В основном
там жили люди "свободных профессий", как они сами любили себя именовать.
Женьке этот дом был хорошо известен. Знал он и то, что все деловые
встречи, пьянки после удачно завершенных "дел", преступные сговоры обычно
происходили в комнате Феньки Круглой, хитрой и распутной бабенки.
Римус направился прямо к ней. Уже в первом дворе ему кто-то преградил
дорогу. В темноте Женька успел рассмотреть, что одет он был в длинную
шинель и армейскую фуражку. После следующего шага он узнал Заблоцкого. На
красивом лице его сохранились следы летнего загара, волевой подбородок был
разделен пополам ямочкой. Крупные зеленоватые глаза по-волчьи блестели,
когда он осматривался вокруг.
- Одессит! Здорово, друг ситный! - бросился к нему Женька.
Но человек в шинели поспешил отвести от себя распахнутые для объятия
руки Римуса.
- Женя, я тебе не Мурка с Невского, - проговорил он тоном, в котором
явно выделялась нотка пренебрежения.