"Василий Носенков. Ленты бескозырки (сб. "В милицию поступило заявление...")" - читать интересную книгу автора

Дверь кабинета неожиданно раскрывается. На пороге - угловатая фигура
Саши Крамера, инспектора общего отдела уголовного розыска.
- А-а-а! Старый знакомый, не забываешь нас. Или натворил чего? -
запросто обращается он к матросу.
- Откуда вы его знаете? - вмешивается Афоничев.
- Да как-то во время облавы у Нардома он мне попадался. Раненный в
бедро?
- Так точно! - подскакивает с места матрос.
- Ну, конечно, он. Фамилия его, дай бог памяти, Резченко, - вспоминает
Крамер.
- Резниченко, товарищ начальник, - поправляет сияющий матрос.
Но Крамер не расположен втягиваться в бесплодный, по его мнению,
разговор. Он кладет на стол перед Афоничевым сводку и исчезает за дверью
так же неожиданно, как и появился.
- Я вас отпускаю, - чертя замысловатые вензеля на бумаге, заявляет
Василий Николаевич и, уловив вздох облегчения, вырвавшийся ив груди
матроса, добавляет: - Но уже давно наступил комендантский час, и вам по
улице не пройти. Останетесь у нас до утра.
Резниченко заметно меняется в лице, подозрительно, в недоверием смотрит
на дежурного:
- Зачем же до утра?
- Так нужно! - обрывает Афоничев и вызывает конвойного.
До двери задержанный идет спокойно, не проявляя признаков волнения. И
только переступив порог, резко оборачивается и беспокойным взглядом
сверлит Афоничева. В глазах тревога и немой вопрос: "А вы не передумали?
Может быть, отпустите, что вам стоит?" Василий Николаевич молчит. Дверь
закрывается. Тогда он медленно снимает трубку и звонит в больницу, просит
к телефону сотрудника угрозыска, дежурящего у постели пострадавшего.
- Как больной? - спрашивает без всяких вступлений. - Уснул, говоришь?
Скажи-ка, что он тебе о матросе рассказывал? Ну, какой он из себя, что
написано на околыше бескозырки, может ди опознать его? Что?.. Не говорил?
Так о чем же тогда ты с ним беседу вел, - о соленых огурцах, что ли..
Ладно, имей в виду, как только больной придет в себЯу сразу выясли эти
вопросы и позвони мне.
В соседнем кабинете, вплотную прижавшись друг к другу, на кожаном
диване спят мальчики. Василий Николаевич все еще не решается отпустить их
домой, - вдруг доставят задержанных, кто их опознает? Ребята -
единственные, кроме потерпевшего, свидетели, поэтому приходится оставлять
их до утра. С родителями Афоничев договорился еще с вечера. Раз надо,
говорят, пожалуйста, мы понимаем ваше положение. Сознательные граждане
попались. Не каждый согласится оставить в милиции детей, да еще с ночевкой.
Проходит еще час. В городе тихо. На столе дежурного изредка дребезжит
звонок телефона, но задержанных больше не приводят. Голова дежурного опять
клонится вниз. Чтобы прогнать сон, он поднимается из-за стола и ходит
взад-вперед по просторной комнате. За день здесь изрядно натоптали. Пол
грязный до черноты, под ногами валяются окурки, горелые спички, клочья
бумаги. Нетерпимый к беспорядкам, Василий Николаевич хмурится, что-то
обдумывает.
- Селиванов! - кричит он камерному. - Неси шваб* ру и быстренько
подмети пол, слышишь?