Глава 14. В погоне за прошлым

Прошло только три дня, а у шестикурсников создавалось впечатление, что в начала учебного года минул целый месяц. Лавины домашних заданий заставляли учеников допоздна сидеть за книгами, и на отдых времени не оставалось совсем. Все с нетерпением ждали первого уик-энда. В четверг были уроки только по двум дисциплинам, но зато по три часа каждый; а Гарри еще ожидало дополнительно заниматься Защитой с Грюмом. К радости учеников, профессор Флитвик разрешил им пойти на обед на двадцать минут раньше, так как все хорошо справились с заданием на уроке. Выжатые, как лимоны, шестикурсники раньше всех вошли в Большой Зал, и расселись за факультетскими столами. Постепенно стали подтягиваться остальные ученики, удивленные, что старшекурсники так рано здесь оказались.

— Это какой-то кошмар, — выдавил из себя Рон, накладывая в тарелку жареный картофель и несколько отбивных. — Я-то думал, что пятый год был самым тяжелым. С ужасом жду, что же нам уготовили на последнем курсе.

— Не ной, Рон, — сказала Гермиона. — Я же не жалуюсь. А у меня на два предмета больше, чем у вас.

— Ага, а у меня на один больше, чем у тебя, Гермиона, — вступил в разговор Гарри. — Не думаю, что в таком темпе меня надолго хватит. С ужасом жду вечера — что мне Грюм приготовил.

— Зная Грюма — пощады не жди, — выпалил Рон.

— Спасибо за поддержку, — съязвил Гарри. — Но еще надо пережить Трансфигурацию.

— Да. Интересно, как старушка МакГонагалл нас будет гонять, — спросил Рон.

— Какие же вы все-таки! — возмутилась Гермиона. — Все эти задания нам под силу — надо просто слушать внимательно на уроках и вовремя делать домашние работы.

— Сколько раз повторять, Гермиона, что у нас нет твоей памяти и внимательности, — парировал Рон. — Ты ж у нас — самая умная.

— Хо-хо-хо! — изобразила смех девушка. — Ты даже и не пытаешься!

— Кстати, Рон, а кто у нас теперь капитан команды по Квиддитчу? — спросил Гарри, останавливая спор друзей. — Анжелина же закончила школу.

— Без понятия, — ответил Рон. — Я вот сам над этим думал. Может, тебя назначили?

— Ага, тогда почему я не получил уведомления по этому поводу? — ответил Гарри. — Может, спросить у МакГоннагал после урока?

— Отличная мысль, Гарри! — согласился Рон.

Основательно подкрепившись, друзья двинулись к кабинету трансфигурации. Первые десять минут профессор МакГонагалл рассказывала им о планах на учебный год. Она обнадежила учеников так же, как и Снэйп.

— Вы все довольно удачно сдали СОВ, поэтому раз вы здесь, то должны приложить все силы, чтобы не менее достойно сдать выпускные экзамены, — говорила она. — Мы приступаем к довольно сложному разделу трансфигурации — превращение человека.

По классу прокатилась волна восторженного гула.

— На вашем месте, я не стала бы так радоваться раньше времени, — охладила их пыл МакГонагалл. — К превращению людей мы приступим не раньше середины второго семестра. Это очень сложно, поэтому начнем мы с того, что будем превращать более сложных млекопитающих. Прошлый год мы закончили тем, что преобразовывали кошек и средних рептилий. И для многих из вас это было трудно.

В это время Малфой что-то обсуждал с Крэббом и Гойлом, совершенно не слушая МакГонагалл.

— Мистер Малфой, вы первый раз на моем уроке? — спросила МакГоннагал, повысив голос. — Вы не знаете, что на моем уроке все молчат, когда говорю я? Десять баллов со Слизерина.

Малфой бросил в МакГонагалл яростный взгляд.

Через три часа все спешно покидали кабинет трансфигурации — МакГонагалл никогда не задавала им столько уроков.

— Поттер, Уизли, задержитесь! — кликнула ребят профессор. — Я уверена, что вы удивлены, что я никого из вас не назначила капитаном сборной Гриффиндора.

— Вы хотите сказать, что назначили кого-то, кроме нас, профессор? — спросил Гарри.

— Да, Поттер, — ответила МакГонагалл. — Я посчитала, что вам, Поттер, это уже будет не под силу. А вы, Уизли слишком бурно реагируете на нападки недоброжелателей.

Уши Рона покраснели.

— Поэтому я приняла, на ваш взгляд, возможно, неверное решение, но я думаю, что оно все-таки было правильным. Капитаном сборной я назначила вашу сестру, мистер Уизли.

— Что? Джинни? — не поверил ее словам Рон. — Но…

— Что, она вам не сказала? — удивилась МакГонагалл. — Она прекрасно справится, я не сомневаюсь. Вы можете идти.

— Ну, Джинни! И молчала столько времени! — негодовал Рон.

— Я думаю, что МакГонагалл права, Рон, — подумав, ответил Гарри. — У нас итак много уроков — я думаю, что Джинни — лучший вариант. Слушай, Рон, мне надо идти, увидимся позже.

И Гарри свернул на лестницу, ведущую на четвертый этаж восточного крыла. Он без труда нашел картину мальчика-пастуха, сказал пароль и вошел в комнату, где его уже ждал Грозный Глаз Грюм.

— Привет, Поттер! — прохрипел он, пожимая Гарри руку. — Подожди, я только запечатаю дверь, чтоб никто не мешал.

Грюм произнес заклинание, которого Гарри до этого не слышал.

— Это заклинание вряд ли знают ученики, — пояснил он. — Итак. Ты неплохо знаешь программу школы по Защите, как я понял, Поттер. Не говоря о том, что в прошлом году ты сам учил других — похвально.

— Спасибо, профессор Грюм, — робко ответил Гарри.

— Это все был детский сад, — неожиданно прорычал Грюм. — Все эти заклинания тебе не помогут, если ты будешь сражаться против Сам-Знаешь-Кого. Я здесь, чтобы научить тебя очень сложным заклинаниям, но я уверен, что ты справишься, Поттер.

— И с чего мы начнем? — с нетерпением спросил Гарри.

— Твои глаза горят — это хорошо, — хмыкнул Грюм. — Посмотрим, надолго ли. Итак. Начнем мы с более простых вещей — заклинание “Virtus Violatio”. Слышал о таком?

Гарри отрицательно покачал головой.

— Это заклинание, наносящее противнику сильные повреждения, — пояснил Грюм. — Оно забирает много силы у того, кто его применяет; но еще больше — у того, к кому его применяют. Не говоря уже о телесных травмах противника.

— Не кажется оно простым, — засомневался Гарри.

— Хочешь уйти? — спросил Грюм и Гарри тут же начал извиняться. — Ладно, проехали. “Virtus Violatio”. Правильно примененное заклинанием являет собой луч ярко-синего цвета, при попадании в цель меняет свой цвет на красный.

Тут очень важна концентрация и верный взмах палочкой. Я покажу тебе на этой мишени, Поттер, чтобы ты имел представление.

Грюм поставил на высокий табурет оловянный котел и вернулся к Гарри.

— Так, смотри внимательно за движением, — сказал Грюм, вынимая палочку. — Движение должно быть очень резким и хлестким, как будто ты плеть держишь в руке. “Virtus Violatio!” — крикнул Грюм и сделал то самое хлесткое движение палочкой, которое делал Долохов, прежде чем поразил Гермиону в Отделе Тайн. Из палочки Грюма вылетел ярко-синий луч и полетел в котел со свистом; ударившись в котел, луч стал красным и разнес котел вдребезги.

— Вот это да! — восхитился Гарри. — Вы знаете, я видел это заклинание, но его цвет был не ярко-синим, как ваш луч — тот цвет был фиолетовым.

— Правда видел? Где? — удивился Грюм.

— В отделе тайн этим заклинанием Долохов чуть не убил Гермиону, — тихо ответил Гарри.

— Убить — не убил бы, но дел бы натворил серьезных, — сказал Грюм. — А фиолетовый луч был потому, что он слабак, или у него что-то с голосом было.

— Да, он был под воздействием заклинания немоты, — ответил Гарри.

— Довольно лирики, Поттер, — прорычал Грюм. — Давай ты. Движение запомнил? Сконцентрируйся. Вот тебе еще один котел.

Гарри представил, как из его палочки вылетает ярко-синий луч, направленный на Беллатрикс Лестрандж, например, и крикнул:

- “Virtus Violatio!”, но из его палочки только посыпались искры.

— Я бы очень удивился, если бы ты его сделал с первого раза, Поттер, — подбодрил расстроенного Гарри Грюм. — Смею тебя заверить, Поттер, что ты не выйдешь из этого кабинета, пока не разобьешь котел, так что, продолжим.

Гарри буквально вполз в гостиную Гриффиндора в половине десятого вечера. С трудом дойдя до кресла возле камина, он плюхнулся туда и погрузился в сон — сил не осталось даже, чтобы дойти до спальни.

Гарри шел по темному коридору отдела тайн в зал пророчеств. Он был уверен, что его там кто-то ждет. Гарри открыл дверь, дошел до конца ряда номер девяносто семь и увидел высокую фигуру мужчины в черной мантии.

— Ну, здравствуй, Гарри, я давно тебя жду, — протянул высокий холодный голос Лорда Волдеморта.

— Как вы сюда попали? — спросил Гарри.

— Ты забыл нашу последнюю встречу, Гарри? Она была здесь же чуть больше месяца назад, — ответил Волдеморт, ближе подходя к юноше.

— Что вам надо? — спросил Гарри, чувствуя, что он уже где-то это уже видел.

— Мы не закончили наш последний разговор, Гарри, — ледяным голосом сказал Волдеморт. — Нам помешали,… Итак, продолжим.

— Что, продолжим?

— Ты что, ничего не помнишь, Гарри? — удивился Лорд. — Мы говорили с тобой о моем пророчестве, до того, как старый дурак нам помешал и забрал тебя отсюда.

— О пророчестве? — сказал Гарри. — Я не знаю ничего о пророчестве, оно разбилось, вы же знаете.

— В прошлый раз ты сказал мне, что там сказано как ты можешь меня убить, — продолжал Волдеморт, ближе подходя к Гарри. — Мне нужно знать точно, что там сказано, Гарри. Я же должен быть готов в нашей встрече.

— А вы предупредили моих родителей, когда шли их убивать? — крикнул Гарри. — Им вы не дали ни единого шанса! С чего я должен давать вам поблажки?

— Ну, я же самый могущественный волшебник в истории, Гарри, — все еще спокойно говорил Волдеморт, хотя в голосе присутствовало нетерпение и злость. — Тебе этого мало?

— Если вы и прям — самый могущественный маг — зачем тогда вам нужны поблажки? — ответил Гарри.

— Не играй со мной, Гарри, — сказал Лорд, — с Лордом Волдемортом шутки плохи.

— Или вы боитесь снова потерпеть поражение от маленького мальчика, которого не убили в младенческом возрасте? — издевался Гарри. — Хорош, великий маг — ничего не скажешь! Просит у меня поблажки!

И Гарри громко засмеялся, понимая, что Волдеморта это приведет в ярость и тот вполне способен наложить на Гарри “Avada Kedavra” прямо во сне.

— Ты явно не извлек урока из нашей прошлой встречи, Поттер — теперь Волдеморт уже не скрывал свою злость и вынул палочку. — Что ж, придется мне тебе напомнить о боли. “Crucio!”

Гарри выставил самый мощный щит, на который только был способен — но это не помогло — боль поражала каждую его клетку. Он закричал и стал кататься по полу под воздействием проклятия. В этот раз ярость Волдеморта была невообразимой — такой боли еще не было. Перед глазами все плыло, и Гарри начал терять очертания зала, но тут все кончилось.

— Ты очень меня разозлил, Гарри, — сказал Волдеморт, опуская палочку. — Итак, что говорилось в пророчестве? Как ты можешь меня победить? Говори, иначе я продемонстрирую тебе весь мой арсенал проклятий пытки. Он весьма разнообразен, Гарри, я тебя уверяю.

— Как трогательно, — съязвил Гарри, поднимаясь с пола. — Я польщен. Не возьмете в ученики? У меня есть парочка людей, которых я хотел бы проучить.

— Если ты этого хочешь, Гарри, я с удовольствием приму тебя к себе, — ответил Лорд. — Но, если мне не изменяет память, ты однажды уже отказался от моего предложения. И у меня нет оснований верить в твою искренность теперь. Что говорится в пророчестве, Гарри? Не испытывай моего терпения — не стоит.

Тут перед Гарри стали всплывать странные воспоминания: он слышит голос Дамблдора, говорящего ему о том, чтобы он шел на голос и думал о том, что спит. Гарри показалось, что это все уже происходило раньше. Может быть, именно это и было, когда он спал десять дней? Так вот почему ему ничего не говорили — потому что Волдеморт проник в его разум. Гарри напрягся, стараясь себе представить, что он находится во сне. Но Волдеморт помешал ему.

— Это тебе не поможет, Гарри. Я удивлен, что старик тебе не рассказал о том, что тут было. Кстати, как он тебя спас?

— О чем вы? — спросил Гарри.

— Я применил древнейшее заклинание черной магии, которым владел только Салазар Слизерин. Никто на земле не в состоянии с этим справиться, кроме меня, даже Дамблдор, — ответил Волдеморт. — Я отправил твою душу во тьму. Твое тело жило, а душа была между двух миров. Так как он тебе помог?

— Я не знаю, — сказал Гарри. — Мне ничего не сказали. Вообще, ничего не сказали.

Гарри отчаянно еще раз подумал, что он во сне. Тут его закружило вверх. Гарри открыл глаза.

— Гарри, что с тобой? Ты кричал, — перед ним стоял насмерть перепуганные Рон, Дин Томас, Шеймас Финниган и Невилл. — Опять сны про Сам-Знаешь-Кого? Он опять на кого-то наслал змею?

Но Гарри не смог ничего ответить. Его трясло, шрам обжигало нестерпимой болью, к тому же, сильно жгло под амулетом на шее.

— Приятель, скажи что-нибудь, — Рон сильно волновался. — Позвать кого-нибудь?

Жжение усиливалось, и тошнота подкатывала к горлу. Гарри только успел оттолкнуть Рона, и его вырвало.

— Рон, надо позвать учителя, — сказал голос Невилла. — Ему совсем плохо.

Жжение под амулетом стало невыносимо, и Гарри стал задыхаться.

— Помоги мне снять это, Рон, — прохрипел Гарри. — Иначе оно меня удушит.

Но, видимо, амулет нельзя было снять, когда на разум совершается сильная атака. Как Гарри и Рон не старались — у них ничего не вышло.

— Я не могу дышать, Рон, — пытаясь вдохнуть, прохрипел Гарри.

— Рон, надо позвать МакГонагалл, — пропищал Невилл от страха. — Иначе эта штука его задушит.

Рон пулей вылетел из спальни. Гарри был почти без сознания, когда Рон вернулся с профессором МакГонагалл.

— Эта штука на шее жжет и душит его. Во сне он кричал и разговаривал, — торопливо объяснял Рон. — Мы попытались ее снять, но она не поддается.

МакГонагалл подошла к Гарри, оценивающе посмотрела на него, и на ее лице появилось выражение ужаса.

— Я не знаю, как ему помочь, а директора нет в школе, — сказала она. Рон побелел от страха. — Кто сделал тебе этот амулет, Поттер?

Гарри едва смог выдавить из себя одно слово:

— Снэйп.

— Уизли, вы не знаете, где находятся личные покои профессора Снэйпа, поэтому вам придется отнести туда Поттера, потому как он сам дойти не в состоянии. Скорее, у нас совсем мало времени, — почти прокричала МакГонагалл.

Рон, Невилл и Шеймас взяли полуживого Гарри на руки и вынесли из спальни.

Крики ребят разбудили весь факультет — в гостиной собралось много людей. Гермиона, увидев, что трое парней несут на руках почти безжизненного Гарри, бросилась к ним навстречу. МакГонагалл ее остановила, схватив за руку.

— Мисс Грейнджер, немедленно поднимитесь в совятню и отправьте письмо профессору Дамблдору, — на грани истерики говорила МакГонагалл. — Напишите, что на Поттера во сне вновь напал Темный Лорд. Скорее!

Рон, Невилл и Шеймас бежали по школе, неся на руках Гарри, который уже не дышал. МакГонагалл показывала им путь в личные покои Мастера Зелий — они находились в подземельях, как и его кабинет.

— Скорее! Скорее! — кричала профессор.

МакГонагалл открыла дверь заклинанием, выбив ее.

— Северус! — закричала она не своим голосом. — Северус, скорее!

Из правой двери вылетел Снэйп почти в чем мать родила. Казалось, он сразу все понял.

— В спальню! — скомандовал он и открыл дверь, из которой только что вышел. — Кладите его на кровать.

Ребята положили Гарри на постель профессора, и отошли на несколько шагов.

— Минерва, в моем кабинете, — быстро говорил Снэйп, разрывая на Гарри пижаму и беря с прикроватной тумбочки свою палочку, — третья полка слева, второй ряд сверху, пятый флакон слева — синяя жидкость, скорее!

МакГонагалл вылетела из спальни, ребята замерли на месте.

— Уизли, выйдете за дверь, в шкафу найдите кувшин и наполните его водой — ванная справа от вас, скомандовал Снэйп, — остальные — вон отсюда!

Рон выскочил из спальни, Невилл и Шеймас за ним. Дрожащими руками Рон достал из шкафа кувшин, вернулся в спальню и зашел в ванную, чтобы налить воды.

Профессор МакГонагалл вернулась через несколько секунд после того, как Рон исчез в ванной комнате.

— Возьмите, Северус, — она протянула Снэйпу флакон с синей жидкостью.

Снэйп направил палочку на горло Гарри, произнес какое-то заклинание, и амулет Гарри расстегнулся. Снэйп мгновенно влил синюю жидкость юноше в рот и снова застегнул амулет. Вошел Рон, держа полный кувшин с водой.

— Давай сюда! — рявкнул Снэйп.

Одним движением он вылил содержимое кувшина на грудь Гарри.

— Вы можете идти, он вне опасности, — уже более спокойно сказал Снэйп. — Минерва, когда вернется директор — пусть сразу же зайдет сюда.

— Хорошо, Северус, — ответила МакГонагалл все еще дрожащим голосом. — Пойдемте, Уизли.

Рон и МакГонагалл вышли.

- “Ivi Vigory” — сказал Снэйп, наведя палочку на грудь Гарри.

Тот открыл глаза.

— Где я? — хрипло спросил он, не поднимая головы.

— Если вам это польстит, Поттер, то вы в моей спальне и лежите на моей кровати, — сказал Снэйп шелковым голосом, полным недовольства. — Я хотел бы знать, что произошло, Поттер. Или вы опять ничего не помните?

— Профессор Снэйп? — спросил Гарри, все еще плохо соображавший, где он находится.

— Не рады меня видеть, Поттер? — сказал Снэйп. — Уж как я расстроен — передать не могу…

— Сэр, вы не могли бы мне помочь встать? — попросил Гарри. — У меня совсем нет сил.

— И далеко вы собрались, мистер Поттер? — ехидно спросил Мастер Зелий, подходя к юноше и помогая ему сесть. — Вам придется подождать директора у меня.

Только сейчас Гарри понял, что он в личных покоях Снэйпа и тот стоит перед ним босиком и без верхней части пижамы; похоже, что Снэйп оделся в тот момент, когда его окликнули.

Снэйп заметил, что Гарри на него смотрит, и выпалил:

— Где вас учили манерам, Поттер? Вам не говорили, что неприлично так смотреть на не совсем одетых людей? Тем более людей одного с вами пола… Тем более что я — ваш учитель. Я вас не ждал, так что извиняться я не намерен.

— Извините, профессор Снэйп, — промямлил Гарри, опуская глаза. — Если вы скажете — я тот час уйду.

— Не разыгрывайте из себя жертву обстоятельств, Поттер, — сказал Снэйп, открывая шкаф и накидывая на обнаженный торс мантию. — Вам будет, что рассказать друзьям…

Гарри вопросительно посмотрел на Мастера.

— Вы первый ученик, посетивший мою спальню, Поттер — полным иронии голосом сказал Снэйп. — Мало того, из-за вас мне пришлось вылить кувшин холодной воды на постель,… так что в наказание вы так же не будете спать, ожидая директора.

— Что мне сделать, чтобы вы приняли мои извинения? — не выдержал Гарри, вставая с мокрой постели, чувствуя, что у него нет сил, чтобы сделать один шаг. — Я не знал, что тут окажусь! Если вы не желаете терпеть меня в своей спальне до прихода Дамблдора, я подожду его в гостиной Гриффиндора. Только не упражняйтесь на мне в сарказме!

— Во-первых, я не слышал от вас никаких извинений, — резко отозвался Снэйп. — Во-вторых, не смейте мне хамить! — продолжал он, с каждым предложением повышая голос. — В-третьих, директора вы будете ждать здесь! И, наконец, в-четвертых, сядьте в кресло, чтобы я смог высушить постель. Или вам снова нужна моя помощь?

Гарри решил, что лучше доползет до кресла, но не станет просить Снэйпа о помощи. Но, не сделав и шага, Гарри рухнул обессиленный на пол. И двигаться даже ползком он не мог.

Снэйп рассмеялся.

— Вот видите, Поттер! Вы даже шага не можете шагнуть без моей помощи, — сказал он, и Гарри почувствовал, как сильные руки Мастера Зелий поднимают его и усаживают в кресло. — Да,… никогда не думал, что стану нянькой для знаменитого Гарри Поттера.

Гарри кипел от злости, но решил, что лучше будет промолчать и не злить Снэйпа.

— Если вы дадите мне обещание, что не станете лазить по моей спальне в мое отсутствие, я принесу вам восстанавливающее зелье, Поттер, — протянул Снэйп, улучив момент еще раз попрактиковаться в сарказме. — Мне не хватало еще и относить вас на руках в гостиную Гриффиндора — увидят слизеринцы — засмеют.

— Обещаю, что не двинусь с места, — ответил Гарри сквозь зубы. — Если вы еще не заметили, то у меня нет сил даже голову держать прямо — не то, чтобы исследовать ваши покои, сэр.

Снэйп вышел за зельем. Пока его не было, Гарри оглядел спальню.

Единственным источником света был камин, которым Снэйп, видимо, поддерживал тепло, чтобы не мерзнуть ночью — в подземельях всегда было холодно. Гарри удивился, увидев большое окно, но подумал, что это, скорее всего, магический обман. Окно было занавешено темно-зелеными шторами с серебристыми полосками. Несомненно, дань цветам факультета. Гарри пригляделся и увидел, что все в спальне было в тон зеленому и серебристому. Кровать была очень большая, из темного дерева с высоким пологом. Кресло было сделано в том же стиле, что и вся остальная мебель. На прикроватных тумбах — их было две — лежали книги, пергамент, перо с чернильницей; на второй — большая чашка и снова книги.

Гарри так же обнаружил большой книжный шкаф, который сейчас был почти не виден из-за отсутствия света. Несомненно, Снэйп любил читать перед сном, если он вообще, спал. В платяном шкафу, дверь которого была открыта, висел целый арсенал роскошных мантий, из которых несколько Гарри уже видел на Мастере Зелий. Так же, напротив двери, в которую вышел хозяин спальни, была еще одна дверь — как Гарри предположил, ванная.

Его разбирало любопытство посмотреть, что там, но тут вернулся Снэйп с восстанавливающим зельем. Руки Гарри не слушались, поэтому Снэйп помог ему выпить содержимое пузырька, высказав очередную порцию едкого замечания.

— Я так же заметил, что вы преуспели в моих уроках сарказма, и копируете мою манеру говорить, — отметил Снэйп. — А я всегда желал быть единственным в своем роде. И это касается всего, Поттер.

— Я не нарочно, сэр, — сказал Гарри. — К тому же, Малфой тоже тянет слова. Ему вы выговариваете? Или эта манера говорить — знак принадлежности к факультету Слизерина? Вы ведь тоже здесь учились, сэр?

— Не думаю, что ваше новое приобретение — моя манера разговора — порадует ваших друзей — гриффиндорцев, — ответил Снэйп, высушивая постель с помощью заклинания. — А что касается Малфоя…

Тут Снэйп сменил тон на более серьезный:

— Вам я не советую задирать его, Поттер. Боюсь, что это может стоить вам очень дорого.

— Я его не боюсь, — с вызовом сказал Гарри. — Когда-нибудь, он нарвется на хорошее заклинание от меня.

— И в этом вы снова напоминаете мне вашего отца, Поттер, — отозвался Снэйп. — Он тоже считал себя неуязвимым и очень сильным магом. Вам не приходила в голову мысль, что Малфой может отыграться не только на вас, Поттер? Интересно, есть ли хоть одна вещь на этой земле, до которой вы додумаетесь без моей подсказки, Поттер? Я же не вечно буду вашей нянькой.

— Если вы знаете, на что способен этот малфеныш, почему вы его не остановите? — спросил Гарри, не задумываясь о последствиях своих слов.

Тут Снэйп вышел из себя.

— Как же ты мне надоел, Поттер! Весь магический мир в ожидании, когда же надежда человечества повзрослеет и станет, наконец, ценить свою жизнь и жизнь тех, кто находятся рядом с ним, — кричал Снэйп, бросая гневные взгляды на Гарри, которого просто прибило к креслу яростью Мастера Зелий. — Почему ты думаешь, что вокруг тебя все обязаны спасать твою жизнь, рискуя потерять свою — ты никого не бережешь! Вокруг тебя столько молодых людей, многие из которых — твои друзья, а ты думаешь только о себе, или как бы еще выпендриться, чтобы стать еще знаменитей! Если я делаю тебе предупреждение не связываться с Малфоем — ты тут же решаешь, что я его выгораживаю и защищаю!

— Я ничего такого не говорил, — начал оправдываться Гарри, напуганный вышедшим из себя профессором Снэйпом.

— Заткнись, Поттер! — оборвал его слабую попытку профессор, еще повысив голос. — Хотя бы раз в жизни прими критику в свой адрес и сделай правильные выводы! Мне уже осточертело постоянно спасать твою жизнь, Поттер, которую ты для себя считаешь уже не нужной после гибели Блэка!

— Не впутывайте сюда Сириуса! — заорал Гарри, вскакивая с кресла и надвигаясь на Снэйпа. — Он был мне дороже всех на этой земле — ближе него у меня никого не было! А вы только тешите свою ненависть, причиняя мне боль, упоминая, что его больше нет!

— Эта боль должна заставить тебя жить дальше, Поттер! — делая шаг навстречу Гарри, крикнул Снэйп.

— Я больше не хочу жить! — заорал Гарри изо всех сил, сорвав голос. — Мне больше не для чего и не для кого жить на этом свете!

— А ты думаешь, что мне легко жить, когда я потерял единственного человека, которого любил? — сорвавшимся голосом крикнул Снэйп. — Я пытался покончить с собой, когда потерял ее, но заставил себя жить только ради того, чтобы отомстить. Отомстить ему, лишив его самого дорогого.

Снэйп сел на кровать, закрыв лицо руками, и Гарри был большем в шоке от того, что он видит, нежели от услышанного. Он не смел сказать ни слова, просто сел обратно в кресло и посмотрел на Снэйпа, который никак не мог успокоиться. Гарри почувствовал, что Мастер Зелий сейчас очень сожалеет о том, что потерял контроль над собой. Позволив эмоциям взять над собой верх, Снэйп показал Гарри, что он так же уязвим и подвластен человеческим чувствам, как и все. Поняв это, Гарри опустил глаза, дав возможность Снэйпу выйти из спальни. Тот встал и, войдя в ванную, щелкнул замком; дальше Гарри услышал шум воды. Несколько минут парень сидел в кресле Мастера Зелий и вспоминал то, что услышал.

Снэйп сказал, что потерял ее, значит, это была либо любимая женщина, либо мать, — думал Гарри. Но тут же решил, что смерть родителей — неизбежная утрата, которую люди воспринимают гораздо легче, чем потерю любимых людей. Снэйп дал понять, что эту женщину, скорее всего, убил Волдеморт.

— Господи, так вот почему он перешел на сторону Дамблдора! — неожиданно вслух прошептал Гарри, хлопнув себя по губам — не нужно, чтобы Снэйп это услышал.

Тут дверь ванной отворилась, и Снэйп появился в спальне. Гарри не стал смотреть на него, поняв, что этого профессор уже не выдержит. Поэтому юноша проговорил севшим от крика голосом в пол:

— Профессор Снэйп, мне очень жаль, что я заставил вас вспомнить об этой утрате. Простите…

Снэйп ответил не сразу. Он немного походил по комнате, затем сел на постель, окончательно взяв себя в руки.

— Ты должен понять, Поттер, — голос Снэйпа был очень тихим — так тихо он еще никогда не говорил, — что твоя жизнь теперь принадлежит не только тебе, но всем. Ты же слышал, что говорилось в пророчестве — ты — единственный, кто может его убить. Ты должен научиться ценить свою жизнь, Поттер. Так же, цени жизни тех, кто рядом с тобой — не провоцируй Малфоя. Он будет мстить не тебе, но твоим друзьям, Поттер. Их ты тоже хочешь потерять, как и Блэка?

— Нет, не хочу, — так же тихо ответил Гарри, подняв глаза на Снэйпа. — Они — единственное, что у меня осталось, сэр.

— Так цени их жизни, как самое драгоценное на земле, если твоя жизнь тебе уже не нужна, — медленно ответил Мастер Зелий, глядя прямо в глаза юноше. — Наблюдай за всем, что происходит — твоя мать умела замечать малейшие изменения в людях и переносить их на поступки людей. У нее была потрясающая интуиция — надеюсь, она передалась тебе, Поттер. Я не позволю тебе испортить столько лет моей напряженной работы, Поттер. Ты должен исполнить пророчество, иначе все жертвы были и будут напрасными. И…хотя бы, иногда, прислушивайся к советам тех, кто умнее тебя — это не помешает.

— Да, сэр, — сказал Гарри. Сделав небольшую паузу, Гарри решился задать вопрос. — Профессор Снэйп, могу я спросить о том, что услышал?

— Нет, не можешь, — ответил Снэйп тоном, не терпящим возражений. — Ты и так знаешь уже столько, что можешь погубить и себя, и меня, и все дело. Лучше всего, чтобы ты забыл услышанное. Лучше для всех нас.

Тут дверь спальни открылась, и в комнату практически влетел Дамблдор, он был бледен.

— Что случилось, Гарри? — спросил он. — Северус, что произошло?

— Я как раз пытался узнать у Поттера, чего в этот раз хотел Темный Лорд, — ответил Снэйп, придав своему голосу обычную манеру.

Гарри рассказал все, что вспомнил.

— Все очень серьезно, Гарри, — медленно и взволнованно сказал Дамблдор. — Если в ближайшее время ты не научишься закрывать свой разум от Волдеморта — третьего раза ты можешь не пережить. Как его успехи, Северус?

— Весьма скромные, директор, — ответил Снэйп, описывая круги по спальне. — Хотя ему удалось остановить меня со второго раза, но этого недостаточно — он теряет слишком много времени на выстраивание блока. Но это — ничто в сравнении, с его страхом вернуться в больные воспоминания. Его самый страшный враг — его эмоции. Он не может их контролировать.

— Гарри, я же просил тебя сдерживаться! — воскликнул Дамблдор.

— Не надо, директор, я уже ему высказал, — прервал Дамблдора Снэйп. — Надеюсь, что он все понял.

— Да, — уверенно сказал Гарри, поглядев по очереди в глаза каждому из профессоров. — Я все понял.

— Гарри, ты должен знать, что не так важно — расскажешь ли ты Волдеморту о содержании пророчества или нет, — сказал Дамблдор. — Важно то, что он в состоянии убить тебя, находясь даже в астральной форме. Он открыл для себя новую силу, Гарри. Теперь ему подвластны такие вещи, которые до него никто не делал, даже сам Слизерин.

Тут Гарри вспомнил, что он что-то упустил в своем рассказе.

— Я забыл вам сказать, — начал Гарри, и оба профессора напряглись. — Волдеморт сказал мне, что чтобы я не делал — мне не поможет. Он теперь владеет абсолютной силой — или что-то вроде того. Он говорил про записи черной магии Слизерина. А еще…

— Продолжай, Гарри, — подтолкнул его Дамблдор.

— Он спрашивал меня, как вы меня спасли, профессор.

— И что ты ему сказал, Гарри? — спросил Дамблдор, глядя на него крайне обеспокоенным взглядом. — Ты не сказал, что тебя спас Северус? Ты не сказал, что именно он сделал зелье?

— Много подробностей, директор, — постарался его остановить Снэйп. — Он не мог сказать того, чего не знает.

— Ты не понимаешь всей опасности, Северус! — воскликнул Дамблдор. — Если Волдеморт смог второй раз делать такие вещи, находясь в чужом разуме — он может…

— Нет, этого не может даже он, Дамблдор, — убедительно сказал Снэйп. — Я объясню вам мою уверенность наедине, без Поттера. Ему и так достаточно информации, чтобы погубить все дело!

— Значит так, Гарри, — очень серьезно сказал Дамблдор. — Приложи максимум усилий, чтобы научиться закрывать свой разум от Волдеморта. Нет ничего важнее, Гарри, ты слышишь, ничего! Если тебе этого не удастся, то он сможет управлять тобой, ты понимаешь, Гарри? Делай все, что тебе говорит Северус.

— Да, сэр, — ответил Гарри.

— Северус, может, стоит увеличить нагрузку? — спросил Дамблдор.

— Если Поттер не приложит достаточно усилий — это будет бесполезно, директор, — шелковым голосом ответил Снэйп, глядя на Гарри. — Он должен понять, что от этого зависит не только его жизнь.

Сделав нужный акцент, Снэйп дал Гарри понять, чтобы тот вспомнил об их разговоре.

— Тогда я попрошу тебя еще об одной услуге, Северус, — неожиданно сказал Дамблдор.

— Что еще? — спросил Снэйп, дав понять, что ему это все уже надоело.

— Прости меня, Северус, но я думаю, что вам обоим мешают некоторые воспоминания из прошлого, — неожиданно сказал Дамблдор, чем привел в полное замешательство Гарри, и в негодование — Снэйпа. — Я прошу тебя рассказать Гарри из-за чего ты, действительно, ненавидишь его отца.

— Что? — вскинулся Снэйп.

— Это мешает тебе, потому что ты это помнишь, — пояснил Дамблдор. — А Гарри мешает потому, что он этого не знает.

— Вы не вправе просить этого у меня, Дамблдор! — почти кричал Снэйп. — Вы понимаете, чем это может обернуться для нас обоих? Вам мало того, что сейчас происходит?

— Северус, я уверен, что Гарри сможет это понять, а ты… — Дамблдор сделал паузу, подошел к Снэйпу, положил свою руку ему на плечо и продолжил, — рассказав ему, ты сможешь простить Джеймса.

— Я никогда его не прощу! — рявкнул Снэйп и попытался убрать руку Дамблдора со своего плеча. — Никогда! И даже вы не вправе требовать этого от меня!

— Северус, — мягким голосом обратился Дамблдор и взял Снэйпа за плечи, заставив того смотреть ему в глаза. — Я уверен, что тебе это необходимо.

Снэйп фыркнул на такие слова директора.

— Ты же знаешь, что я очень хочу видеть тебя счастливым, Северус, — тихо сказал Дамблдор, приведя Гарри в полное недоумение. — Ты мне почти, как сын, Северус. Так же, как и Джеймс. Ты должен простить его. Расскажи все Гарри, он все поймет, я уверен.

Снэйп высвободился из объятий Дамблдор и отошел в темный угол, где Гарри разглядел книжный шкаф. Казалось, что Снэйпу очень тяжело принять такое решение — он и так уже показал свою слабость перед Гарри.

— Хорошо, — наконец, сказал Снэйп. — Возможно, вы как всегда правы, Дамблдор.

Снэйп подошел к кровати и сел, пристально глядя своими черными глазами на Гарри.

— Дело в том, Поттер, — неловко начал он, — что я…

Снэйп сделал большую паузу — было видно, как тяжело ему говорить о прошлом.

— Я действительно ненавидел и ненавижу твоего отца, Поттер, — медленно говорил Снэйп, так же пристально смотря Гарри в глаза. — И презираю его именно за то, в чем я столько раз обвинял и тебя — в высокомерии. Да, мы невзлюбили друг друга с первой минуты, как встретились в Хогвартс-Экспрессе на первом курсе. И все время, что мы учились тут, постоянно нападали друг на друга, ища превосходства. Ты сам видел, что у меня были причины его ненавидеть. Из-за этого я присоединился к Темному Лорду. Поступки твоего отца вынудили меня стать одним из этих выродков, но в этом решении виноват только я. Я сам выбрал свой удел.

Гарри вопросительно посмотрел на Дамблдора, но тот подал знак, чтобы Гарри продолжал слушать рассказ.

— Темный Лорд посвятил меня в свой план об убийстве твоей семьи, — продолжил Снэйп, видя, как меняется в лице Гарри. — Какая бы ненависть и неприязнь меня не съедала к Джеймсу — я не хотел, чтобы погибла твоя мать, Поттер.

— Так я был прав, что вы были в нее влюблены, сэр? — тихо спросил Гарри.

— Нет, Поттер, ты все не правильно понял, как всегда, — ответил Снэйп, на-редкость, спокойно. — Я не любил Лили, но уважал ее. Уважал за то, что она была терпима ко всем, кто этого даже не заслуживал. Она умела разглядеть в человеке его лучшие качества, даже если он всем казался отъявленным негодяем. Лили была единственной в школе, кто общался со мной. Не могу сказать, что мы были друзьями, как ты дружись с Гермионой Грейнджер. Но, все же, благодаря Лили, я чувствовал себя не таким одиноким.

— И мой отец не знал о ваших отношениях? — спросил Гарри.

— Лили не смогла бы объяснить свои мотивы Поттеру, — ответил Снэйп. — Он был слишком самоуверен. Он считал, что только он прав, а такие, как я заслуживают только презрения. К тому же, его лучший друг всегда и во всем его поддерживал. Ты думаешь, что она смогла бы объяснить твоему отцу, что нашла во мне нормального человека со своими плюсами и минусами; что я вызывал у нее не только неприязнь и отвращение? Началось все с того, что она увидела мои успехи в зельеделии, а сама испытывала трудности с этим предметом. Однажды она попросила меня помочь ей с рефератом, и… я не отказал ей.

— Я не вижу в этом причину для вашей ненависти, — вставил Гарри. — А что же с планами Волдеморта?

— Не называй его имени при мне, Поттер! — резко сказал Снэйп. — Я встретился с Лили в их доме, когда твоего отца не было дома, и рассказал ей о том, что Темный Лорд хочет их убить. Я попросил Лили убедить Поттера не доверять никому — я знал, что среди его друзей — предатель. Но он был слишком высокомерен, чтобы поверить мне. Это погубило и его, и Лили. И этого я не смог ему простить. Поттер слишком доверял своим друзьям и не прислушался к своей жене. Он виновен в ее смерти, и я никогда не прощу его за это. Никогда.

— Этого не может быть, — спустя минуту сказал Гарри. — Не верю. Он не мог…

— Я знал, что так скажешь, Поттер, — сказал Снэйп. — Ты так похож на своего отца.

Дамблдор предпочел ничего не говорить и предоставил Гарри самому решить — верить Снэйпу или нет. Гарри так хотел узнать причину плохого отношения Снэйпа, но теперь, когда Мастер Зелий ему признался в этом, Гарри не хотел верить. Хотя, если об этом знал Дамблдор, то, наверное, Снэйп в чем-то был прав.

— Профессор Дамблдор, почему вы ничего не говорите? — обратился Гарри к директору, ища поддержки. — Вы же знали, что Темный Лорд подослал к моим родителям шпиона — Питегрю. Неужели мой отец не поверил в предупреждение об опасности? Это правда, что сказал профессор Снэйп?

— Я не хочу, чтобы руководствовался моими словами, принимая решение верить Северусу или нет, — ответил Дамблдор. — Я могу лишь сказать, что узнал об этом от Лили — она рассказала мне о разговоре с Северусом. Я сам предупредил Джеймса, что среди его друзей может быть предатель.

— Вас он послушал, да? — спросил Гарри. — Но почему же тогда это случилось? Почему?

— Потому, что за день до их смерти я пришел к Лили снова, там был Блэк и Поттер, — неожиданно сказал Снэйп. Гарри посмотрел на него, а Дамблдор открыл рот от удивления — похоже, даже директор этого не знал. — Я прочел мысли Петигрю и понял, что это он предал твоих родителей. Джеймс и Блэк едва не прикончили меня — Лили их остановила в последний момент.

— Зачем вы пришли еще раз? — спросил Гарри, чувствуя, что ему стало трудно дышать.

— Я сказал ему, что его близкий друг-предатель — выдал их местонахождение Темному Лорду, — продолжил Снэйп. — Блэк взбесился и едва не убил меня; он решил, что я обвиняю в этом его. Лили умоляла Поттера послушать меня и уезжать из дома, но тот был непреклонен. Я сделал все, что мог, но он мне не поверил. На следующий день Темный Лорд пришел в ваш дом и убил его, а потом и ее. Я пришел туда через несколько минут, после того как Лорд исчез. В разрушенном доме я увидел мертвого Поттера и был рад, что он поплатился за свое высокомерие. Но когда я нашел тело Лили… Я не помнил себя от гнева и отчаяния. Я попытался помочь ей, но был бессилен — от смертельного заклинания Лорда еще никто не спасался.

— И когда вы увидели меня, внешне так похожего на Джеймса, — вставил Гарри.

— Слишком многим ты напоминал мне его, — ответил Снэйп, вставая в кровати, — и сейчас напоминаешь. Кроме глаз. У тебя глаза Лили.

Несколько минут все молчали.

— Я бы вам поверил, — наконец прервал тишину Гарри, вставая в кресла и подходя к Снэйпу. — Но в одном вы всегда были не правы, профессор, я — не Джеймс Поттер. И я вам это докажу.