"Андре Нортон. Семь Чудес к Воскресенью" - читать интересную книгу автора

нависали над ними кустистые брови. А крупный нос загибался книзу, как клюв у
попугая (Бим его однажды видел), так что под этим нависающим носом губы
казались маленькими и тонкими.
Ее руки не отрывались от вязанья. Но хотя пальцы так и мелькали,
сопровождаемые ритмичным пощелкиванием спиц, на свою работу она совсем не
смотрела. Она пристально изучала Бима.
Мальчик сделал шаг назад, потом другой. Она настолько отличалась от
людей из его мира, что Бим испугался, хотя она не угрожала ему, а сидела
себе и вязала. Но откуда она взялась? И двери, и окна по-прежнему были
закрыты на засовы. А больше никак нельзя было попасть в комнату.
- Добро пожаловать домой, - теперь, когда она открыла рот, Бим заметил
два желтоватых зуба.
- Но я не... - начал было Бим, но замолчал на середине фразы. Пусть он
не знает, где находится, но это - не его дом. А где тогда его дом? У
Джонсонов? Да, не сегодняшний день - да.
- Не совсем в себе, Хоза? - старая женщина покачала головой, поля ее
большого лилового чепца затряслись, отбрасывая причудливые тени. - Может,
путешествие слишком затянулось?
Бим собрал всю свою храбрость.
- Меня зовут Бим Росс, - он пытался говорить уверенным тоном, но
несмотря на все его усилия голос все-таки предательски дрожал. - И я хочу
домой.
Старуха покачала головой и погрозила ему спицей.
- Эх, Хоза, ты плохо подумал, ведь так? Садись-ка парень, и вспоминай
хорошенько!
Как по волшебству рядом с ним оказался стул, и Бим сел, сцепив руки и
зажав их между колен. У него все так же стучало сердце, ему было трудно
дышать. Пожалуй это еще хуже, чем попасться Мэтту с его шайкой.
- Ах, черт! - теперь старуха смотрела на свое вязанье что-то подправляя
там той самой спицей, которой только что грозила Биму. - Спущенная петля.
Нет, этого допустить нельзя. Спущенная петля, и жизнь пойдет вкривь и вкось.
Бим внимательнее пригляделся к вязанью. Здесь были нитки всех цветов.
Наверное, из-за плохого освещения они казались такими блеклыми. И вязала
старуха что-то очень большое, вернее, длинное. С ее коленей вязанье
спускалось на пол, закручивалось кольцами, без какого-либо узора или
рисунка, просто смешение всех цветов.
- Да нет, Хоза, рисунок здесь есть, - свободной спицей старуха указала
на свое вязанье. - Вот счастье, а вот печаль, добро и зло, дождь и солнечный
свет, сев и урожай, начало и конец, как и должно быть. Черное и белое,
красное и синее, желтое и зеленое... Тут немного неба, вот этот кусочек
побольше - речка, горстка земли, лист с дерева, снежинка, сосулька, капля
дождя, солнечный зайчик, - она произносила все это нараспев, как будто
вот-вот запоет по-настоящему.
И Биму казалось, что детали, о которых она упоминала - небо, речка,
земля, лист, - становились на секунду ярче. Но его больше занимали
собственные проблемы.
- Где находится этот дом? - спросил он, отводя глаза от мелькающих в ее
руках спиц.
- В своем времени, Хоза, в своем времени. Время может быть местом.
Неужели ты все забыл? Нужно же было превратиться в такого олуха!