"Грегори Норминтон. Портрет призрака" - читать интересную книгу автора

- Мне довести тебя?
- В этом нет нужды. - Она нежно треплет Натаниэля по плечу. - Не так уж
далеко мне идти.
Белинда поднимается в свою спальню, унося с собой лампу мужа. Пока она
удаляется, Дигби рассматривает свои ногти, лишь краем глаза следя за бледной
рукой, скользящей по перилам и слыша шорох ее ночной сорочки. Натаниэль
следует за ней с таким видом, словно боится, что она может оступиться и
упасть.
- Доброй ночи, джентльмены.
- Доброй ночи, мадам, - отвечает Дигби. Он поднимает глаза, но видит
лишь Натаниэля на середине лестницы. Тот вытягивает шею, словно желая
удостовериться, что она благополучно добралась до спальни.
- Будь осторожней с огнем.
Дигби слышит смех Белинды; стук открывшейся, а потом захлопнутой двери.
Натаниэль тяжелой походкой спускается к нему.
- Моя жена весьма своевольна, - говорит он. - И она не любит церемоний.
- Поздравляю.
- Полагаю, в таком возрасте обзаводиться семьей поздновато. - Дигби
возражает, что не так уж они стары, но Натаниэль не обращает на него
внимания. - Лучшие свои годы я отдал живописи. Она и только она была моей
единственной госпожой. Многие годы я думал, что такие чувства, как любовь,
как радость присутствия рядом другого человека, для меня не существуют.
Это не может быть правдой, думает Дигби. Ни один человек, если только
он не святой, не может настолько возвысить свою душу. Уж наверное, к
Натаниэлю прижималось не одно теплое тело, пока подсыхала краска на холсте.
Дигби вот прямо с ходу припоминает одну натурщицу, с которой хозяин дома
слегка заигрывал в дни их былого знакомства.
- Но такая жизнь была слишком пустой. И эта пустота стала проникать в
мои картины...
- То есть ты женился на ней во имя спасения искусства в себе?
Во взгляде Натаниэля нет ни обиды, ни оскорбленности.
- Во имя любви, - отвечает он. - Поверь мне, это именно так. Когда
Белинда приняла мое предложение, я почувствовал себя избранником Божиим -
прости мне эти слова.
Дигби прощает. И, погрузившись в размышления, следует за хозяином дома
в гостиную. У него самого нет ни жены, ни детей, хотя, наверное, где-нибудь
подрастают незаконные дети. Сидя у окна в своей лавке, он подчас откладывал
пестик, чтобы дать отдых ноющим рукам, и наблюдал за уличными мальчишками -
как они играют, где прячутся, как крадут яблоки с лотка разносчика. Он не
мог презирать этих чумазых бедокуров, несмотря на то, что дай им хоть
малейшую возможность - и они стащили бы у него все, что только можно унести.
Многие лэмбетцы мрачно ругались на этих мальчишек, называя их ублюдками и
отродьями. Однажды он видел, как подмастерья праздновали пивом победу в
последней стычке с ними. А что, если среди побитых ими мальчишек был бы и
его сын? Или его дочь стала бы одной из тощих шлюх, которым он время от
времени совал несколько мелких монет, глядя в сторону, чтобы избежать
соблазна?
Они входят в гостиную и занимают свои места за столом. Дигби
разочарован, видя, что ни окорока, ни хлеба уже нет. Хозяин дома складывает
руки на объемистом животе и улыбается: