"Джон Норман. Племена Гора ("Гор") " - читать интересную книгу автора

побывавшая в рабстве свободная женщина не способна до конца осознать свою
сексуальность. Как следствие, мужчина, который никогда не был близок с
рабыней, не понимает до конца своей мужественности. Сексуальная
раскрепощенность в свободной женщине воспринимается двояко, в рабыне она
усиленно культивируется. Страстность ограничивает свободу свободной
женщины, лишает ее столь для нее значимого самоконтроля и вынуждает в
определенных обстоятельствах вести себя подобно рабыне. Таким образом,
стремясь сохранить свою независимость, индивидуальность и достоинство,
свободные женщины обязаны бороться с чувственностью. Рабыням в этом
отношении проще. Они изначально лишены чувства собственного достоинства,
что постоянно подчеркивается и усугубляется как обществом, так и их
хозяином. В то время как свободная женщина даже в минуты близости должна
сохранять самоконтроль, чтобы про нее не сказали, что ее "имели",
невольницам о таких тонкостях заботиться не приходится. Они должны,
напротив, по первому слову хозяина отдаваться во власть всепоглощающей
похоти и экстаза. Подлинное наслаждение можно получить только с женщиной,
которая является твоей безраздельной собственностью.
Моей ноги коснулась мокрая, шелковистая шерсть урта.
- Здесь, - сказал Самос, когда мы спустились в самый конец наклонного
коридора. Он пробубнил пароль в глазок обшитой стальными листами двери. За
ней оказался еще один коридор. Было темно и сыро. Самос взял факел из рук
стражника и подошел к одной из дверей. Высоко держа факел, он приник к
прорези. Затем он отодвинул засов и, пригнувшись, переступил через порог.
Из проема донеслось непереносимое зловоние экскрементов.
- Что ты думаешь? - спросил Самос, вытягивая руку с факелом.
Закованная в цепи масса не пошевелилась. Самос взял стоящую у двери
палку, при помощи которой стражники проталкивали внутрь еду и пищу.
Прикованный либо спал, либо уже умер. Во всяком случае, дыхания я не
слышал.
Урт метнулся к трещине в стене и исчез.
Самос потыкал палкой темную тушу. Неожиданно гигантская тень
дернулась, и существо с хрустом перекусило палку. Щелкая зубами, зверь
метнулся в нашу сторону, и все шесть цепей с лязгом натянулись. Я как
завороженный смотрел на плоское, уродливое рыло, желтые глаза с черными
зрачками, прижатые уши и оскаленную пасть с огромными клыками, способными в
один присест отхватить человеку голову. Я слышал, как скрипят кольца в
стене. Цепь скрежетала, но не поддавалась. Я медленно убрал руку с рукоятки
меча.
Чудовище присело у стены, не сводя с нас желтых глаз. Теперь оно
беспомощно моргало, ослепленное светом факела.
- Это первый, кого я увидел живым, - прошептал Самос.
До этого в развалинах замка в Торвальдсленде ему довелось увидеть лишь
голову подобного зверя.
- Это взрослый курия, - добавил он.
- Ясное дело, курия, - кивнул я.
- Смотри, какой здоровенный!
- Да, - согласился я, хотя мне доводилось видеть и более крупных
особей.
- Насколько нам удалось выяснить, - сказал Самос, - эго обыкновенное
животное. Рассуждать он не умеет.