"Джон Норман. Странники Гора ("Гор" #4) " - читать интересную книгу автора

Слово "вар" означает "поворот", а "ки" - отрицание, то есть вышеприведенные
термины переводятся как "поворот на Сардар" и "не поворот на Сардар", а
проще - "север" и "юг". Вообще же горианский компас разделен на восемь
главных секторов, как наш на четыре, и каждый из этих секторов сам по себе
является указателем определенного направления.
На Горе существует также своя система широт и долгот, однако
базируется она на горианской системе исчисления времени, двадцать анов,
местных часов, составляют горианские сутки Та-Сардар-Вар - направление,
нанесенное на все горианские карты; Та-Сардар-Ки-Вар, естественно, на
картах не указывается, поскольку все остальные направления тоже "не на
Сардар". Приняв Сардар за Северный полюс, перечисляю направления по земной
часовой стрелке сначала Та-Сардар-Вар, далее - Рор, Рим, Тан, Васк (в
разговорном - Верус Вар, или "полный разворот"), затем - Карт, Клим, Каийл
и снова Та-Сардар-Вар. Берущая начало близ Ара широкая река Картиус, между
прочим, получила свое название от направления, в котором она течет. В своем
путешествии от Сардара я взял направление на Карт, потом некоторое время
двигался на Васк, после чего снова свернул на Карт, пока не достиг великих
равнин Тарии - земель народов фургонов. Картиус я пересек вместе с
караваном, к которому присоединился; мы переправлялись на барже. Баржи эти,
как правило, строятся из стволов поваленных ветром деревьев ка-ла-на и
буксируются упряжкой речных тарларионов - огромных травоядных ящеров с
перепонками на лапах. Жители прибрежных деревенек из поколения в поколение
передавали искусство приручения, выращивания и дрессировки этих животных;
когда-то они даже требовали у властей статуса отдельной касты. Картиус -
река настолько быстрая, что, несмотря на мощь упряжки тарларионов, нас
все-таки снесло на несколько пасангов* [Пасанг - общепринятая на Горе мера
длины, приблизительно равная 0,7 мили, прим. автора.] по течению.
Караван направлялся в Тарию, разумеется. Насколько мне известно,
караванов, направляющихся к кочевникам, обычно не бывает - последние
обходятся без торговли и не любят гостей. Я оставил караван на другом
берегу. Заботы мои вели меня к народам фургонов, а не к жителям Тарии.
Странно, но народ Тарии некоторые считали погрязшими в роскоши лежебоками;
признаться, меня смущали подобные упреки. Тария умудрилась выстоять на
протяжении многих поколений, сохраняя свой статус свободного города в
степи, где безраздельно властвовали свирепые народы фургонов.
В течение какого-то времени я молча глядел на скот и людей,
лихорадочно спешащих к Тарии.
Я не понимал, отчего народы фургонов вызывают такой ужас. Казалось,
даже осенняя трава гнется, устремляя бурые волны в направлении Тарии,
трава, мерцающая на солнце, похожая на коричнево-рыжий прибой под летящими
низкими облаками; даже шальной ветер во всем своем неистовом объеме и
движении, кажется, желает во что бы то ни стало прижаться к высоким стенам
далекого города.
Переведя взгляд туда, откуда бежали перепуганные люди и животные, я
увидел в пасанге от себя столбы черного дыма, поднимавшегося с горящих
полей в холодном воздухе.
Казалось, вся прерия была подожжена. Однако приглядевшись, я понял,
что горят только крестьянские поля. Трава прерий, которая служила кормом
боскам кочевников, оставалась нетронутой.
Там же, вдали, словно черное зарево, растущее клочьями, вставала пыль,