"Чарлз Нордхоф, Норман Холл. Бунт на 'Баунти' (историко-приключенческий роман) " - читать интересную книгу автора

складках, словно черепашья шея, был того же огненно-красного цвета. Его
моргающие голубые глазки остановились на штурмане. Держась одной рукой за
трап, он приветственно помахал нам полупустой бутылкой бренди.
- Эй, мистер Фрайер! - весело вскричал он. - Вы не видали ботаника
Нельсона? Я прописал ему от ревматизма немножко бренди - пора принимать
лекарство.
- Он сошел на берег.
- Держу пари, что он спустит немало шиллингов у какого-нибудь
портсмутского шарлатана, - с притворным сожалением покачал головой врач. - А
здесь на борту" он совершенно бесплатно получил бы совет замечательного
медика. К черту всякие лекарства и всю медицину! - Он помахал бутылкой. -
Вот лучшее снадобье от всех человеческих недугов. Только бренди!
Взмахнув последний раз бутылкой, наш врач поскакал вниз по трапу.
Фрайер несколько секунд смотрел ему вслед, потом тоже спустился вниз.
Оставшись один на шумной палубе, я с любопытством огляделся. Рожденный и
выросший на западном побережье Англии, я полюбил море с детства, все свое
время проводя среди людей, которые разговаривали о кораблях и их качествах,
так же как в других местах говорят о лошадях. На "Баунти" было полное
парусное вооружение; для человека непосвященного оно могло показаться
настоящим лабиринтом снастей. Но даже моих небольших знаний хватало, чтобы
назвать все паруса этого корабля, части его стоячего такелажа и почти все
тросы. Созерцая паруса и такелаж "Баунти" и размышляя, как лучше выполнять
ту или иную команду, я чувствовал себя околдованным; это ощущение я
испытываю до сих пор даже на небольших судах. Ведь корабль - самое
благородное из того, что создают человеческие руки; хитроумное сооружение из
дерева и железа, движущееся на крыльях из парусины и почти живое. Я вытянул
шею, глядя вверх, когда услышал хриплый голос Блая:
- Мистер Байэм!
Очнувшись от своих мечтаний, я увидел, что Блай в парадной форме стоит
рядом. Он чуть насмешливо улыбнулся и произнес:
- Кораблик невелик, да? Но ничего, маленький да удаленький!
Он показал знаком, чтоб я следовал за ним. Наша шлюпочная команда, хотя
и не вполне трезвая, грести все же могла и усердно принялась за дело. Вскоре
мы подошли к "Тигрице" - семидесятичетырехпушечному кораблю капитана Кортни.
Сразу же в честь мистера Блая засвистели боцманские дудки. Фалрепные
[Фалрепные - матросы из состава вахты, назначавшиеся для встречи и проводов
прибывающих на корабль офицеров командного состава.] в белоснежной форме
замерли у трала. Едва Блай ступил на палубу, боцман медленно и торжественно
просвистал на своей серебряной дудке салют, часовые стали по стойке смирно.
Мы прошли на шканцы, где нас поджидал капитан Кортни.
Кортни и Блай были знакомы давно: шесть лет назад они служили на одном
корабле и принимали участие в упорной и кровавой битве у Доггер-банки.
Высокий и стройный капитан Кортни носил монокль, его тонкогубый рот кривился
в иронической усмешке. Он любезно поздоровался с нами, упомянув о моем отце,
которого знал, правда, лишь понаслышке, л повел в свою каюту на корме. У
дверей со шпагой наголо стоял часовой в красном. Мне впервые довелось
попасть в каюту военного корабля, и л стал с любопытством осматриваться.
Каюта помещалась на верхней пушечной палубе, под шканцами, и была очень
высокой для корабля. Окна в ней были застеклены; дверь в ее задней части
выходила на кормовом балкон с резными золочеными поручнями, где капитан мог