"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

через лес прямо к озеру. У него за спиной на деревьях висело восемь трупов.
Но какой в них интерес теперь, когда перед ним были Желтоволосый, его
женщина и ее собака. От других собак не осталось и следа. Должно быть, смыло
наводнением. Охотники ворчали и скреблись, лежа на земле, в несчастии своем:
поминали вепря. Потом, шатаясь, поднялись на ноги и пошли к лесу. Осталось
их всего ничего. А нет ли там ран, которые им удалось от него скрыть, или
болезни, которую они несут в своих телах? Он пошел за ними следом, в лес. Он
попил воды, которая собирается во впадинах между выбившимися наружу корнями
ореховых деревьев, потом поел корней, понаблюдал за тем, как пролившаяся
мимо вода впитывается в почву и делает ее темнее. Он съел червя. Вес у вепря
был такой, что он мог ломать дубовые сучья толщиной в собственную шею.
Как-то раз он подбросил козу вверх и видел, как она взлетела на три своих
роста. Этот пейзаж сплошь состоял из вещей, которые оказывали ему
сопротивление. А он все равно шел своей дорогой.
Но охотники не были частью пейзажа и тоже оказывали ему сопротивление.
Они сопротивлялись ему в лесу, в противном случае он просто не понял бы, как
они остались живы, после того как, рассредоточившись, сочились сквозь
зеленый лабиринт деревьев. Иногда они проходили от него настолько близко,
что он слышал их дыхание. Над ними реял некий запрет, который, видимо, был
связан с этим лесом, с толщиной этих темных стволов, с переплетением ветвей,
которым, словно пологом, они загородились от роскошного солнечного тепла.
Место это - неправильное, не здесь им суждено умереть, точно так же, как
заросли тростника - то самое место, где обязаны остаться в живых
Желтоволосый и его женщина. Свет проблескивал сквозь листья и впивался во
что попало, и древки у него были тоньше и летели быстрее, чем стрелы. Он
превращал их в некие создания из света и тени. В химерические существа.
Они окружили Желтоволосого. Они собрались загасить его пламя.
Нет. Это было чуть позже.
Они несли с собой копья, стрелы и с острыми лезвиями ножи. Они шли
сквозь крапчатые от солнечного света карманы леса. Он вышел к тростникам и
увидел, как приветливые луговые травы сделались негибкими и страшными. Он
почувствовал, как вздымается жутким частоколом щетина при виде высоких
зеленых лезвий, и, когда его охотники скрылись в густых зарослях, подумал о
кусочках острого металла, которые они несут с собой, чтобы пластать его,
чтобы протыкать его насквозь. Они плыли по тростниковому морю, влекомые
течениями, которых он не мог отследить. Собственными желаниями, подумалось
ему. В этой грязи валяться ему не хотелось. Их копья обнесут его со всех
сторон, их стрелы станут сыпаться с неба - в насмешку над его собственным
шипастым доспехом: вывернутый наизнанку вепрь с кинжалами вместо щетины и
копьями вместо клыков. Ненависти к ним он не испытывал. Но солнце закатилось
за горизонт и оставило его во тьме, один на один с буйной пеной страсти.
Земля начала дрожать у него под ногами, рябью пробирая кости в тугих мясных
ножнах. Он почувствовал, как отчаянно свербит хребет: верный знак, что скоро
появится тот, кого он никогда и ни за что бы не... Безбородый "он", от
которого ему не скрыться, чьи следы непременно опутают и заберут в рамку ту
форму, которую ему придется принять. Он не мог быть, когда это, другое бытие
приближалось к его собственному.
И тогда он ринулся на своих охотников, потому что иначе поступить не
мог. Он должен был ринуться на них и увидеть, как они прячутся в ложном
святилище из тростника. Должно быть, он рвал и топтал их, пронзал их