"Мирзакарим Норбеков "Опыт дурака, или ключ к прозрению. Как избавиться от очков" [M]" - читать интересную книгу автора

ложечкой, и голова закружилась...
Старички поели, попили без меня и улеглись отдыхать, весело поглядывая
в мою сторону. А экзамена все нет. Вечер. Глаза мои слипаются, один сторож
следит за мной, остальные мирно похрапывают.
В моей голове появилось и стало крепнуть желание досидеть до утра, а
потом подойти и вцепиться им в бороды. И я уже ясно представил себе, как
таскаю их поочередно за жидкие бороденки, а потом, раскинув руки, сплю здесь
же под виноградником.
Не знаю, как высидел эту ночь. В груди клокотала ненависть. И в лучах
восходящего солнца, давно позабыв о книге, я вперился бычьим взглядом в
своих мучителей, выбирая, кого из них начать душить первым -
мучителя-учителя или его друга-острослова, ежеминутно рекламирующего свой
единственный зуб в широченной улыбке на полдвора.
Меня трясли за плечо, и я не сразу понял, что меня уже приглашают. А во
дворе собрались сыновья хозяина, внуки, соседи пришли, чтобы взглянуть на
бесплатное представление.
Хотел встать с достоинством, но тут же кулем свалился на бок. В голове
пронеслась совершенно дикая мысль, что я безногий. Стал со страхом ощупывать
себя: ноги на месте, но они недвижимы. Шутка ли - просидеть двое суток,
почти не вставая.
Я поднимался, падал на колени, становился на четвереньки, снова падал
под тихий смех зрителей. Закусив губы от обиды и боли, я проклинал своих
мучителей и тот день, когда перешагнул порог этого дома.
Уже не владея собой, я пополз к этим старикашкам, волоча проклятую
книгу. Они, улыбаясь, подняли меня и начали спрашивать.
Сколько вопросов они мне задали - не знаю. Я не мог вспомнить ничего из
прочитанного. В конце концов наставник попросил:
- Скажи хоть название книги, тогда возьму тебя в ученики.
Я попытался напрячься и хоть что-то вспомнить - не получилось!
- Безмозглый, - заключил главный кровосос, и все остальные дружно
закивали головами.
Мне было уже глубоко наплевать, возьмет он меня в ученики или нет. Я
хотел уйти подальше от этого позора и мучений. А учитель, посоветовавшись со
своими друзьями, вдруг объявил, что берет, так как я являюсь редким образцом
тупого упрямства. Ему будет интересно попробовать, как Ходже Насреддину,
обучать осла на двух ногах.
За все годы обучения он ни разу меня не похвалил, ни разу не поругал -
бил. Его посох чаще оказывался у меня на спине, чем у его ног.
Помню, пришел к нему с отчетом. Так радовался, что из ста человек
удалось сорок вылечить. Выслушав меня, учитель подвел черту:
- Убийца! Хвастаешься, что вылечил сорок, а что будет с остальными? Ты
убил у них, может быть, последнюю надежду на выздоровление!
Я стал возражать, что от этих больных официальная медицина уже
отказалась:
- Да и у Вас попадаются безнадежные два-три человека из ста...
Он долго не дискутировал - бабах! Папка снова опускалась на мою спину.
Тогда я здорово возненавидел этот метод воспитания, но скоро понял, что он
вполне оправдан.
За годы практики у меня не раз появлялось и до сих пор появляется
желание взять в руки палку.