"Галина Николаева. Битва в пути" - читать интересную книгу автора

Дмитрий подумал: сейчас надо вдвоем с Катей! Нет! Как и о чем сейчас
говорить? Говорить страшно..
Что делать? Ехать? Искать?
- Я пойду... Я выйду...
Он вышел на улицу. Жена молча следовала за ним.
Толпы народа шли и шли. В давке и в темноте невозможно было разглядеть
даже тех, кто находился в трех шагах.
- Может быть, уже позвонили? - сказала жена. - . Может быть, сейчас
звонят?
Бегом, боясь опоздать к звонку, они побежали обратно. Звонка не было.
Они сели у телефона.
Все события этой невероятной и стремительной ночи отступили перед
одним - перед исчезновением мальчика. Кто-то двигался и суетился вокруг.
Кондукторский голос возвестил:
- Кушать подано!
Седая старушка с горячими глазами Вальгана жалостливо и нерешительно
уговаривала:
- Прибежит. Найдется... Вы перекусите. Наволновались. Устали...
Приторно запахло жареным мясом. Кто-то ел; от запаха и вида еды Дмитрий
почувствовал противную сладость тошноты.
Все окружающее было далеким и неразличимым, и только один предмет
приобрел необыкновенную величину и весомость - телефонный аппарат. Никогда
раньше Дмитрий не видел с такой отчетливостью горбящейся телефонной трубки,
темной пирамидальной поверхности с белым венцом циферблата, черного провода,
змеящегося по зеленому сукну стола. Он ждал звонка с секунды на секунду, и
все же звонок прозвучал неожиданно и резко, как набат.
Дмитрий, кинулся к телефону. Трубка ткнулась в щеку, потом в висок и
наконец прильнула к уху.
- Слушаю! Я слушаю!
Осипший мужской голос надрывно прокричал издалека:
- Погрузили в ящики!.
- Что, что, что?
На мгновение мелькнула сумасшедшая мысль о том, что Рыжик - уже
неодушевленное тело, что уже можно погрузить его в какой-то ящик. Все уже
казалось возможным и вероятным.
- Ящик парникового стекла сейчас погрузили, а олифы нет - сипел голос.
- Что олифа? Какая олифа?
- Василь Сергеич? Нету олифы, говорю. Заменяю... - Ошиблись номером.
Он положил трубку.
- Господи Иисусе! - сказала бабушка и подала Кате стакан с водой.
Дмитрий то и дело смотрел на часы. Время не текло, оно едва сочилось
сквозь гущу напряженных мыслей и чувств. Секунды, набитые ожиданием,
страхом, надеждами, громоздящимися друг на друга мыслями, становились
протяженными и весомыми. Ему казалось, что минула целая ночь, но прошло лишь
двадцать минут, когда в незапертую дверь вошел Рыжик. Его привел незнакомый,
худой, бритый старик в очках.
Сын, живой, рыжеголовый, сияющий, курносый, с веснушками, с грязными
руками, был рядом.
Дмитрий что есть силы схватил его за плечи, придвинул к себе и, глядя в
мокрое мелковеснушчатое лицо, твердил: