"Галина Николаева. Битва в пути" - читать интересную книгу автора

Год 1936 - горящие танки Мадрида. "Los" tanques arden",[1] - сразу в
ответ на эти испанские слова дизель и новое горючее на советских танках.
В 1939 году доты и пушки линии Маннергейма. И уже через полтора-два
месяца, как отклик на них, танки "Клим Ворошилов" с усиленной броней и
снарядами: "Броня для подхода, снаряд для разрушения".
В 1943 году немецкие "тигры" на Курской дуге. И тотчас в ответ могучая
танковая самоходка.
Горячие дни наступления - и сразу орудие наступления, тяжелый танк
"Иосиф Сталин" с его дальнобойностью и маневренностью, пушка с огромной
начальной скоростью снаряда.
Какая отзывчивость к задачам боя, какое разнообразие поиска! Как
дрались за первенство в борьбе и состязании двух систем, как сохраняли это
первенство в боях, как побеждали!.. Дмитрий любил танки, потому что для
танка потерять первенство значило потерять самую жизнь. В этом ежеминутном и
вечном состязании за первое место в мире, во имя мира в мире, был смысл этой
машины, смысл, и счастье, и страсть всей жизни Дмитрия.
А тракторы? Похуже или получше, первокачественные или второсортные, они
спокойно живут многие годы, бороздя колхозные поля. И у них то и дело во
время работы ломаются разные детали...
"Представить себе танк, у которого во время боя сами по себе ломаются
детали?! - думал Бахирев. - Если б мы давали армии такие танки, нас надо
было бы карать жестоко!"
Существующие тракторы представлялись Дмитрию лишь черновыми набросками
будущих машин. Ему предстояло их делать. И руководить им в незнакомом деле
будет этот почти незнакомый человек. Каков он? Лауреат, Герой Труда,
орденоносец. В военные годы имя его гремело на Урале, где обосновался тогда
эвакуированный завод.
"По слухам, силен, но трудноват. Почему он выбрал меня? Пойдем ли мы в
паре? Во всяком случае, темпераменты у нас прямо противоположные! Может, это
и хорошо для главного инженера и директора? Агрегат взаимодополняющих машин?
Об этом ли сейчас?! О чем он говорит?.."
- Если вдуматься, - говорил Вальган, - то смерть часто не только
завершение, но и отражение всей жизни! Представь себе... Завод. Несколько
потоков, несколько конвейеров в ходу... Что уже сделано, что еще не
сделано - трудно даже сказать: все в ходу, в движении, не различить... И
вдруг... все остановилось. - Вальган замер мгновенно, словно на ходу
застигнутый оцепенением. Он передавал мысли не только словами, но жестами,
пластичными, почти скульптурными позами, игрой необыкновенно подвижного
лица. Он протянул вперед руку, разжал смуглую ладонь и повторил: - Все
остановилось... - И тут что сделано, как сделано, что не сделано- все тотчас
откроется как на ладони! Понимаешь? Смерть собирает, как линза, в фокусе
все, что прожито. Тля и умирает, как тля! Когда умирает гений, то слышно,
как вздрагивает мир! Я удачлив, я никогда никому не завидовал. Сегодня я
почти позавидовал: И чему?.. Странно сказать! Смерти! Но какая смерть! Какое
потрясающее величие! Ты понимаешь? Отражение всей этой гениальной жизни
можно было прочесть сегодня на этих улицах! И грандиозность, и это
безудержное движение вперед, к цели, и поток тысяч людей, объединенных одной
идеей! Ты понимаешь? Вся жизнь, как в зеркале, в одной этой ночи! Раскрой
смысл этой ночи - и ты откроешь смысл его жизни.
- Бабушка с крыши! - кондукторским голосом возвестила Лена.