"Сергей Нилус. Пшеница и плевелы" - читать интересную книгу автора

"А если так, - сказал я, - то отчего же вам не рассказать, особенно
если рассказ ваш может послужить и нам, грешным, на пользу?"
Подумал, подумал мой батюшка да и рассказал следующее:
"Был у меня в деревне один прихожанин по имени Димитрий; был он
крестьянин и человек жизни плохой: и на руку нечист, и сквернослов, и
пьяница, и блудник - словом, последний, казалось, из последних. Долго он жил
так-то, и не было никакой надежды на его исправление. Только как-то раз
собрался он ехать в поле на пахоту; вышел из избы в сенцы и вдруг
почувствовал, что кто-то с большой силой ударил его по затылку, да так
ударил, что он как стоял, так и свалился лицом вниз прямо на пол и разбил
себе лицо до крови.
Никого на ту пору в сенцах не было, и сам Димитрий был совершенно
трезв. Шибко его это поразило и испугало.
"Приехал я в поле, - рассказывал мне после на исповеди Димитрий, - лицо
мое все в крови. Обмыл я лицо в ручейке, а за работу приняться не могу - все
думаю: за что же это такое со мной было?.. Сел я на меже и все думаю да
думаю - жизнь свою окаянную поминаю. Долго я так-то думал и надумал порешить
со старой своей грешной жизнью и начать жизнь новую, по-Божьему,
по-христианскому. Стал я посреди своего поля на коленки, заплакал,
перекрестился да и сказал громко Богу: клянусь Тебе Именем Твоим, что уже
грешить теперь вперед не стану!.. И стал я с тех пор иной человек - все
старое бросил: не воровал, перестал пить, сквернословить, блудничать..."
"И что же, - спросил я Димитрия, - неужели тебе после твоей клятвы и
искушений не было?"
"Как не быть? Были, батюшка: очень тянуло опять на старое; но Бог
помогал - удерживался. Раз вот только, было, не удержался. Был в соседнем
селе престольный праздник и ярмарка - я туда и отправился. Иду я по шоссе и
вижу: лежит на дороге чей-то кошелек, да такой туго набитый деньгами, что я
первым долгом схватил его да себе в карман; не успел даже и денег
сосчитать - боялся, как бы кто не увидел. Только одно успел я разглядеть,
что и бумажек и серебра в кошельке было много. Иду я, поднявши кошелек, да и
думаю, ну уж этого-то кошелька я не отдам: если бы и встретился его хозяин -
экое богатство-то мне привалило!.. Вдруг - хлоп! - и растянулся я на шоссе
лицом о шоссейный щебень и опять, как тогда, разбил я в кровь все свое лицо,
хоть и пьян не был. Поднялся я с земли и вижу: откуда-то посреди шоссе, где
быть не должно, лежит четверти в полторы вышиной камень - о него-то я,
значит, и споткнулся. Выругался я тут самым скверным, черным словом, и в ту
же минуту надо мной, над самой моей головой, что-то вдруг как зашумит, точно
птица какая-то огромная. Я вскинул глаза вверх, да так и замер: надо мной
лицом к лицу дрожал на воздухе крыльями Ангел. "Димитрий! - грозно сказал он
мне, - где ж твои клятвы Богу? Я ведь слышал, как ты дал их на твоем поле,
во время молитвы, я и на меже тебя видел. А теперь ты опять - за старое?..."
Я затрясся всем телом и вдруг, осмелевши, крикнул ему:
"Да ты кто? Из ада ли дьявол, или Ангел с неба?"
"Я - от верхних, а не от нижних!" - ответил Ангел и стал невидим.
"Не сразу я опомнился, а как опомнился, взял из кармана кошелек и
далеко отшвырнул его от себя в сторону... На праздник я уже не пошел, а
вернулся домой, все размышляя о виденном".
"Это, - сказал мне батюшка, - рассказано было мне Димитрием на
исповеди. А далее вот что было: стали ходить о Димитрии слухи добрые и для