"Павел Филиппович Нилин. Дуэль " - читать интересную книгу автора

одну, потом другую, третью, четвертую, пятую. И обойма пустая.
Иван Торопов не спеша заправляет вторую обойму. Он не чувствует теперь,
как теплые струйки крови пробиваются у него под шинелью, под гимнастеркой.
"Голову бы он мне только не попортил", - тревожно думает часовой.
И снова, старательно прицеливаясь, стреляет.
Пускай бы он ниже спустился, истребитель, видно было бы хоть летчика, а
то что ж так палит в божий свет, как в копейку. Не видно ничего, и патронов
не наберешься.
А у немца патронов, наверно, много. Ему патроны готовит чуть ли не вся
покоренная им Европа. Вот немецкий летчик и затеял, может быть из баловства,
этот поединок с одиноким часовым. Конечно, из баловства, из озорства. Он уже
выпустил в часового несколько очередей и не очень тревожится, должно быть,
что не все пули попадут в часового. Но все-таки удивительно, что часовой там
стоит, при шоссе, до сих пор. Летчик видит его за сосной. Часовой не
прячется. Он просто стоит и стреляет.
А может быть, это вовсе не часовой? Может быть, это памятник, монумент?
Живой человек давно уже должен бы упасть. Чудес не бывает.
Чтобы еще раз убедиться в этом, истребитель снизился до бреющего полета
и в тот же момент, кувыркнувшись, врезался металлическим носом в кювет,
около мертвых немцев, над которыми только что кружили вороны.
Через мгновение упал и часовой Иван Торопов.
А когда его подняли и доставили в медсанбат, оказалось, что он получил
тридцать восемь пулевых ранений. Но он все еще жил.
- Попал я в него? - озабоченно спросил он.
- Попал.
- Куда? В какое место попал-то?
- В самую середку, как надо.
- Правду вы говорите?
- Правду.
- Ну, слава богу! - удовлетворенно сказал Иван Торопов и потом,
напрягая все силы, медленно, с расстановкой добавил: - А я, однако, весь
изболел душой. Думаю, неужели я в него не попаду? Ведь я не знаю, в какое
слабое место у него целиться. Ведь я в самолеты-то ни разу, однако, не
стрелял.
Он виновато улыбнулся, как бы испрашивая прощения за то, что в самолет
он раньше никогда не стрелял, и с этой улыбкой умер.