"Павел Нилин. У самой Волги" - читать интересную книгу автораПетя, будет тогда, наверно, двадцать первый год. Или больше?
Петя делает вид, что не слышит вопроса. Он не хочет, чтобы эти девушки знали, сколько ему в точности лет. Он хочет выглядеть взрослее. И, чтобы увести разговор в сторону, он говорит: - Я прямо с нетерпением ждал, когда меня отправят в Сталинград... А бабушка, слушая его, все продолжает вспоминать, как он, ее внучек, уезжал из Сталинграда. Дедушка тогда прибежал на пристань, а пароход уже отошел. Пароход был на середине реки, когда налетели вражеские бомбардировщики и стали бомбить его. Бабушка закрыла лицо руками. А дедушка все смотрел и смотрел на гибнущий, беззащитный пароход, на кипящую вокруг парохода воду, в которой должен был утонуть его единственный внук. Он видел, как от того берега отплыли к пароходу лодки. Но разве спасешь кого-нибудь в этакой беде? - Утопила мальчика, не послушалась, утопила, - сказал Ерофей Кузьмич. Но увидев, что бабушка упала на траву и бьется в судорогах, точно хочет закопаться в землю, растерялся страшно. - Ну, Надея, ну что же теперь делать, Надея? - говорил он, склонившись над ней. Потом встал, зачерпнул картузом из реки воду с плавающей поверх нефтью и подал ее жене. - Ну, Надея, ну, опомнись, Надея! Нам не то еще, наверно, придется испытать... Никогда он не успокаивал ее, никогда не сулил несбыточного. Ни в молодости, когда женился на ней, заняв для свадьбы сапоги у товарища. Ни в старости, когда вдруг тягчайшие беды, порожденные войной, постигли их. поддерживая за плечи, с которых свисали цветастые лохмотья обгоревшего платья. Она тихо плакала, прижимаясь к нему, и все твердила одно и то же: - Ты прости меня, Ерофей Кузьмич, не послушалась я тебя, утопила мальчика. Это правильные твои слова - "утопила". Но ведь думалось, сделаю лучше ему. Ведь кругом гляди-ка что творится... Что же дальше-то будет? - Не знаю я этого, Надея. Ничего я не знаю, - говорил Ерофей Кузьмич. - Нам бы только теперь домой добраться, до нашей квартиры, чтобы ты прилегла, отдохнула, капли какие-нибудь приняла. Есть ведь у тебя разные капли... Дальше-то все еще хуже будет... Надо силу беречь... Однако дойти до дому по прямой дороге было теперь невозможно. Обе улицы, ведущие от пристани к дому, были завалены горячим камнем обрушившихся домов. Пришлось идти кружным путем. Пробирались почти до вечера. А когда пробрались, оказалось, что и пробираться было не к чему. От огромного пятиэтажного дома остались только две стены, образовавшие угол, в центре которого, на третьем этаже, висела кухонная полка, и на ней позвякивали на ветру две эмалированные кастрюльки. - Это Завьяловых кастрюльки-то, - узнала бабушка. - Это ихняя квартира была. - Ну, теперь уж неинтересно, чья она была, - сказал Ерофей Кузьмич. - Не в кастрюльках теперь дело и не в квартирах. Хорошо еще, что нас дома не было, а то лежали бы мы вот сейчас под этими кирпичами... - И уж лучше бы, к одному концу, - вздохнула бабушка Надя. |
|
|