"Павел Нилин. Знакомство с Тишковым" - читать интересную книгу автора

Правда, он сознался, что раньше, еще года два назад, ему здешний народ
не нравился. Тишков раньше не только не хвалил здешних людей, но даже
ругал. Если сравнить, например, с Донбассом, то там люди совсем другие. На
одном собрании, где отчитывался Федор Бескудников и многие, даже члены
правления, молчали, Тишков прямо так и спросил в сердцах: "Вы что же,
граждане, как вас понимать - овцы или колхозники?" Многие, конечно,
обиделись тогда. Начался сердитый разговор. Но Тишков этого и хотел. Он
сказал: "Вы глядите, весь мир смотрит на нас. И весь мир удивляется, какие
у нас творятся великие дела. Уже атомную энергию придумали и еще много
чего. А что мы видим в Желтых Ручьях? Глупость видим и позор. И пьянство
председателя колхоза. И молчим, как овцы. Что же мы прячемся от глаз всего
мира? Или у нас силы нет? Или нету самолюбия? Ну, ответьте мне, товарищи
колхозники, я приезжий к вам человек и, может, не все еще понимаю".
Тишков теперь признает, что он тогда ошибался. Народ, понятно, везде
одинаковый. Надо только разобраться в народе, вглядеться в него. И вот,
вглядевшись, он увидел...
Но что увидел, Тишков не сказал. Опять, поддерживая рукой скрипящий
протез, он стал, кряхтя, подниматься из низины.
- Верно, я еще признаю, - перевел он дыхание уже на мосту, - верно, я
еще признаю: если б не Григорий Назарыч, нам трудно было бы вылезать из
нашего положения. Он много чего нам показал.
Узенький мост покачивался под ногами. Под мостом хлюпала и плескалась
вода, и от нее шла приятная, освежающая прохлада.
- Так вот о людях, - как бы вспомнил Тишков. - Валечка у нас есть
такая, тоже Бескудникова. Двадцать два года, девица. Ничего завидного на
взгляд нет. Белобрысенькая, нос в веснушках. Говорят, она моряка тут
одного полюбила, а он, знаешь, взял и отверг ее. Ну и дурак, я скажу.
Недавно нам тут пришлось вывести из бригадиров одного некрасивого
человека, между прочим родственника моего. И что же вы думаете? Назначили
мы вместо него бригадиром Валечку, как ее все называют. Мужики в бригаде
сперва омрачились: для чего, мол, пигалицу эту ставят над ними? А мы
правлением решили твердо провести это дело. И вот сейчас мужики в бригаде
- да что мужики, все, можно сказать, колхозники - не нарадуются на
Валечку. И откуда, думается, в человеке вдруг вскрывается такой талант?
Пантера - не девка! Григорий Назарыч говорит: "Ее надо в Тимирязевскую
академию отправить". А мы пока не согласны. Или вот зачем далеко ходить, -
показал он на длинное низкое строение, обшитое старыми досками,
порыжевшими от дождей и ветров. - В конюшнях у нас сейчас Бескудников,
тоже Федор, но не тот, что был председателем. Федор Прокофьевич. Старик.
Работал сторожем. Еле как будто живой. Но мы в нем разобрались. И вот
сейчас вы можете поглядеть...
"Неужели и на конюшни потащит нас? - с ужасом подумал Сергей
Варфоломеевич. - И что же Перекресов-то молчит? Неужели он и конюшни не
видал?"
Но Тишков почему-то не повел гостей в конюшню.
Рассказав о достоинствах старика Бескудникова, он, сойдя с моста,
завернул в сторону, где по едкому запаху можно было определить свинарник.
- Интерес к жизни - вот что главное, - сказал он философически. - Когда
видишь, как под твоими руками жизнь налаживается, сам веселеешь. Конечно,
если где-то сидеть, бумаги без толку перебирать, так, понятно, заскучаешь.