"Павел Нилин. Последняя кража" - читать интересную книгу автора

В Москве стояла теплая, предосенняя погода, когда он вышел из поезда на
Белорусском вокзале и деловито зашагал в толпе таких же, как он, приезжих
людей. Он только не знал, как ему попасть на Тульскую улицу, какие идут
туда трамваи. Милиционер посоветовал ему спуститься в метро. И даже
откозырял ему.
На Тульской улице, в Замоскворечье, Буршин без труда отыскал небольшой
деревянный дом, в котором жил когда-то, поднялся на ступеньки крыльца и
позвонил осторожно.
Навстречу ему вышла высокая девушка, белокурая, стройная, в халате. Она
спросила строго:
- Вам кого?
- Буршина Татьяна Федоровна, - сказал смущенно Буршин, - не проживает
ли, простите за беспокойство, в этом доме?
- Проживает, - сказала девушка иронически и, улыбаясь, осмотрела его с
ног до головы. - Войдите, пожалуйста.
Буршин вошел в полутемный коридор, в тишину старого своего жилища. Он
вошел робкий, растерянный. Снял кепку и долго ненужно мял ее в руках.
Никогда в жизни он не был таким растерянным.
Высокий, красивый парень подозрительно посмотрел на него исподлобья.
Это был тот самый парень, чей снимок Буршин видел в "Известиях".
- Я ваш папа, - сказал Буршин. И не узнал собственного голоса.
Парень еще более подозрительно посмотрел на него. А девушка, та, что
открывала дверь, переспросила:
- Наш папа?
- Да, - сказал Буршин тихо и, увидев вешалку, повесил свою кепку на
крюк.
Из комнаты вышла немолодая женщина. Она в нерешительности остановилась
против посетителя, всматриваясь в него. Потом просто, как тысячу раз в
повестях и романах, бросилась ему на шею и заплакала, тихо всхлипывая.
И этот плач мгновенно поставил все на свои места.
Буршин снял макинтош, повесил его рядом с кепкой и прошел в комнату. Он
испытывал еще некоторую неловкость. Белокурую дочку, такую большую и
незнакомую, неудобно было называть на "ты". Да и сын, этот крупный парень
с уверенными, мужскими движениями, казался чужим, незнакомым.
В дом свой Буршин вошел, как в сон. Он сел в кресло и не знал, с чего
начать разговор. Помолчав минуту, он все же начал и сразу рассказал все.
Все, что придумал за это время, сидя в тюрьме. Он ничего не сказал о
воровской своей профессии, о тюрьмах, о побоях, о побегах. Он сказал:
- Я работал бухгалтером... Просто работал бухгалтером в одной
коммерческой фирме в Польше...
- В Польше? - удивился сын.
- Ну да, в Польше, - подтвердил отец, будто в этом не было ничего
удивительного. - В Польше, в городе Варшаве, в небольшой торговой фирме.
- Н-да, - неопределенно произнес сын и еще более подозрительно
посмотрел на отца.
- А где Яша? - вдруг спросил отец и оглянулся по сторонам.
- Яши давно нет, - подняла к глазам уголок передника жена. - Яша умер
еще в двадцать пятом году. В феврале двадцать пятого года... От
скарлатины...
- От скарлатины?