"Павел Нилин. Пятно (про войну)" - читать интересную книгу автора

Будто старик нарочно выставил тут для показа бойца, сбежавшего с
фронта.
Утром, еще до света, Барыкин, переночевавший на полу, хотел уйти. Но
старшая дочь старика неожиданно задержала его, попросив подождать до
завтрака. Через часок откроют булочную, и она покормит его. Пусть он не
стесняется. У них в семействе у всех есть хлебные карточки, и они получают
хлеб. Правда, вчера им не хватило хлеба, но вообще-то обижаться не на
кого, - война. И они очень рады, что к ним зашел боец.
Барыкин, однако, не стал ждать утра. Ушел.
Он еще с полдня побродил по Москве, полный тяжелых раздумий и
прямо-таки смертной тоски, какой, наверное, не испытать больше во всю
жизнь...
- "Чурка с глазами", сказал ты про меня тогда, на шоссейке, - напомнил
Барыкин сержанту Балахонову. - Может, я действительно как чурка тогда был.
Все русские как русские, а я - как чурка. Подумал я, подумал и пошел
обратно на фронт. Ну куда ж было деваться-то мне?
Вот тут Барыкин и принял, как говорят старухи, всю казнь господню. Шел
он на фронт, а его не пускали. Говорил в сердцах постовому на шоссе:
- Ведь я не на свадьбу иду, на войну. Чего ты меня задерживаешь?
А постовой говорит:
- Мы на войну тоже не всех пускаем. Проверить тебя надо, что ты есть за
человек и откуда...
Приблудился все-таки Барыкин к одной части, показал документы,
объяснил, что, мол, так и так, из окружения, мол, с трудом вышел. Время
было горячее, приняли его. Да так и остался тут.
Балахонов долго слушал его, потом признался:
- А я, знаешь, тоже тогда затосковал. "Почему, - думал я, - на него
пулю пожалел? Казнить надо таких людей, которые с испугу могут все на
свете продать". А ты, однако, вон, гляди, какой! Действуешь. Сердце просто
радуется. Ведь ты кровью своей, как я понимаю, смываешь с себя пятно...
Звать-то тебя как?
- Антон Иваныч.
- Ну, действуй, Антон Иваныч, на счастье, - сказал, протянув ему руку,
сержант Афанасий Балахонов. - Желаю быть с тобой знакомый...
И Барыкин заметно повеселел от этих слов.
Он, оказывается, не от природы угрюмый и тихий. Он от смертной тоски
своей, от пятна на совести стал угрюмым.
А на самом-то деле он веселый, Антон Барыкин.

Западный фронт, апрель 1942 г.