"Павел Нилин. Испытательный срок" - читать интересную книгу автора

посчитавшись с тем, что они соперники - ведь все еще не ясно, кто из них
остается на работе и кому придется уйти, - вынул из кармана потрепанное
произведение господина Сигимицу, с которым он теперь, должно быть, не
расставался. - Вот интересная книжонка, смотри. Если хочешь, ознакомься.
По-моему, мировая книжонка, хотя автор явно не наш человек...
Егоров раскрыл книжку, прочитал название и сразу углубился в чтение. Но
тут началась художественная часть. Зайцев ушел в задние ряды.
На подмостках появился Бармашев. Он весело, с прибаутками, объявлял
артистов.
Первыми выступали какие-то молодые парни и девушки, одетые как испанцы,
- в черных плащах и в широкополых шляпах. Они лихо плясали, били в бубен и
пели частушки про лорда Керзона и про наши самолеты, которые мы выстроим
назло всем керзонам.
Егорову это все так понравилось, что он сам стал тихонько притоптывать
ногой в такт пению. И случайно прихлопнул носок сапога своего соседа,
какого-то важного старичка в милицейской форме, сидевшего рядом с женой.
- Извиняюсь, - сконфузился Егоров.
- Ничего, - сказал сосед. И кивнул на подмостки. - Действительно
здорово поют. И все в самую точку. В самую точку. До чего способные и
политически подкованные люди...
Машинистка милиции Клеопатра Семенова, как ее объявил Бармашев, спела
под аккомпанемент рояля романс "Отцвели уж давно хризантемы в саду". Потом
два милиционера в форменных брюках, но без гимнастерок продемонстрировали
спортивные упражнения на брусьях, старший делопроизводитель сыграл на
гитаре и спел под собственный аккомпанемент "Вот вспыхнуло утро, румянятся
воды, над озером быстрая чайка летит...". Уполномоченный угрозыска
Воробейчик показал фокусы с картами.
Наибольший успех, однако, имел Бармашев, читавший стихи Сергея Есенина.
И это было особенно приятно Егорову. Он вспомнил, как Бармашев
разучивал эти стихи в дежурке в его присутствии.
Егоров больше уже не обижался на него за то, что дежурный по городу
относился к нему еще два дня назад как к неодушевленному предмету.
Внизу, в первом этаже, были накрыты столы.
Перед каждым приглашенным поставили стакан с чаем и тарелку с
бутербродами, яблоками и конфетами.
Яблоки и конфеты Егоров сразу же спрятал в карман. Потом, подумав,
аккуратно завернул в чистый носовой платок бутерброды с сыром и брынзой.
Все это он унесет домой, племянникам и Кате.
Только бутерброды с вареньем и омулевой икрой он решил съесть сам, а
то, чего доброго, измажешь икрой и вареньем карманы.
Зайцев сидел у другого конца стола и все время наклонялся к какой-то
девушке с алой лентой в черных волосах.
"Хорошенькая, - подумал, глядя на нее издали, Егоров. И еще подумал: -
Как в песне: "Вьется алая лента игриво в волосах твоих черных, как ночь".
Зайцев оставил свою девушку и ушел ненадолго.
Потом он появился с бутылкой пива и закричал через стол, как у себя
дома:
- Егоров, иди сюда!
Егоров уже допил чай и подошел.
- Пива хочешь? - спросил Зайцев. И стал наливать в стаканы сначала