"Павел Нилин. Из африканского дневника" - читать интересную книгу автора

даже в столицу, где медики, продержав девочку в клинике около месяца,
заявили, что она безнадежна и что медицина в данном случае ну, вы же
знаете, как они это заявляют, - что в данном случае, вот именно в этом,
медицина уже ничего больше не может предпринять.
Тогда кто-то и посоветовал родителям девочки обратиться в бывший
лазарет святого Эммануила, где начал работать московский доктор. И,
представьте себе, доктор принял немедленно девочку на излечение и уже на
шестой день сделал ей как будто весьма рискованную операцию, во время
которой она чуть не умерла. Но доктор перелил ей кровь. И девочка
поправилась. Две недели спустя ее выписали из госпиталя вполне здоровой.
- ...Или вот мой случай, - продолжал хозяин харчевни. И, откинувшись на
стуле, вытянул передо мной свою черную сухую волосатую ногу. - Вы видите,
какой тонкий шов? Я был еще солдатом, когда у меня началось воспаление.
Чем-то, наверно, поцарапал ее в джунглях, или, может быть, меня укусило
ядовитое насекомое, нога сильно раздулась. Я тоже ездил в столицу. Там два
врача осмотрели меня и прописали, не сговариваясь, одно и то же очень
дорогое лекарство. Я должен был принимать его целый месяц натощак. Я
принимал его и свыше месяца, но опухоль, как прежде, то чуть спадала, то
снова... Как в той английской сказке про серого кролика... И тут я однажды
разговорился с одним клиентом-священником, греком из Муржа, и он мне
посоветовал поехать именно к московскому доктору. И посоветовал не тянуть,
а ехать как можно скорее, потому что у этого москвича кончается контракт и
он скоро укатит обратно в свою Москву. Я тотчас же поехал. И посмотрите,
какой результат. Уже второй год я снова без затруднений, свободно
пользуюсь отличной ногой. - Хозяин захохотал. И еще раз, отхохотавшись,
повторил эту фразу.
- Московский доктор тоже прописал вам лекарство? - спросил я.
- Нет, он сейчас же потащил меня на операционный стол. - И хозяин опять
захохотал. - Это такой доктор, он только режет, но дай ему господь
благополучия и долгую безмятежную жизнь. Не месяц и не две недели, а
только три дня он продержал меня в госпитале и на четвертый день - выгнал.
"Иди, иди, - сказал. - Болезнь твоя пустяк. Забудь о ней. А у нас, -
сказал, - есть больные посерьезнее". И жена у него - прекрасная женщина,
некрашеная, как я узнал, блондинка. И тоже врач. Она только принимает роды
и дает советы женщинам. Но если какой-нибудь сложный случай, сейчас же
появляется сам Базиль. Мне хотелось сделать для него и для его супруги
что-нибудь приятное, ну, иначе говоря, как-нибудь отблагодарить за мою
несчастную ногу, и я изготовил большой воздушный торт. Безе. Я привез его
в госпиталь. Доктор, разумеется, поблагодарил меня. И тут же при мне, на
моих глазах собственными руками разрезал торт на маленькие дольки и
приказал разнести больным к предвечернему чаю. Это обидело меня. Его
больным, этим собранным чуть ли не со всего света вонючим калекам, я ничем
не обязан. Я хотел отблагодарить только доктора. Он врач, я кондитер. Мы
дарим друг другу свой труд. По обычаям моей страны, человек, отвергающий
подарок, становится врагом дарителя. Я высказал это доктору с большим
возмущением. А он засмеялся и сказал, что, по законам его страны, и
дарителя, и того, кто берет подарок за работу, уже оплаченную ему его
государством, могут без особых хлопот отвести в тюрьму. Но это, по-моему,
извините меня, чрезвычайный педантизм... Вот это был такой торт.
Попробуйте, пожалуйста, - принес мне хозяин большой кусок торта. - И очень