"Владимир Николаевич Николаев. Метеосводка" - читать интересную книгу автора

направление ветра, вобрав голову в плечи, боком бредет в нужную сторону.
Идет неторопливо, делая каждый шаг расчетливо. В такой слепящей мути
ничего не стоит разойтись, не заметив друг друга на расстоянии двух шагов.
Хорошо бы подать голос, но кто услышит в диком хохоте, свисте и вое пурги?
Да и рот раскрыть рискованно - сразу забьет дыхание. Изюмов мычит, тяжело
сопит и упрямо бредет.
Мороз больно хватает за щеки, режет глаза, ноги тоже начинают
чувствовать холод, только спина влажная. Но самое главное - справиться с
дыханием. Все остальное пока терпимо. И очень важно, важнее всего, не
сбиться с пути. Добраться до кают-компании, а там взять немного вправо, и
тогда все должно быть в порядке.
Кают-компания через два дома. Один Изюмов вроде бы прошел, потому что
его сейчас обступила полная тьма, будто он уже миновал поселок. А может,
так оно и есть? Покачиваясь под бешеными ударами пурги, Изюмов
приостанавливается и решает взять чуть правее - там сквозь снежную муть
вроде пробиваются огни.
Хорошо бы попасть в следы Фонарева, но об этом и думать нечего. Домов
не видно, о каких следах речь? Только бы не сбиться.
У Изюмова нет с собой даже фонаря, нет ракетницы, хотя зачем все это
в такой круговерти? Ведь ему все равно нет нужды делать записи или
разглядывать показания приборов. А почему бы и нет? Неужели этот тяжелый,
изматывающий путь стоит проделать для того только, чтобы передать
струганую дощечку? Что это, эстафетная палочка? "Да, не стал я еще, как
видно, полярником", - самокритично думает Изюмов. Такого промаха ни один
настоящий полярник не сделает.
Вот он доберется до метеоплощадки - поскорее бы! - и не встретит там
синоптика, а это более чем вероятно, и, стало быть, поворачивай назад ни с
чем. "А не повернуть ли сейчас?.. Ведь это трусость! Причем тут трусость?
Просто надо захватить фонарь и ракетницу, чтобы сделать записи и, когда
будет совсем туго, дать сигнал тревоги... Какая чепуха, фонарь есть у
Толи, а ракетница в такую пургу не поможет - никто не услышит и не увидит,
хоть из винтовки пали, а не то что из ракетницы. Так что не поддавайся,
друг, шкурное это чувство, вот что. Не поддавайся!" - решительно
приказывает себе Изюмов. И упрямо шагает дальше.
Изюмов представляет себе широкую могучую спину синоптика. Хорошо
иметь такую спину, хорошо быть опытным и сильным, как Фонарев. Скверно,
что на такого парня набросился. Да еще из-за пустяков. Но это забудется. А
может, и нет. Черт с ним, там видно будет. Сейчас важно другое.
Вдруг почти над самым ухом Изюмов слышит тонкое пение скрипки - что
за чертовщина! Он останавливается, внимательно прислушивается - голос
скрипки сменяется протяжным звоном. Откуда это, что за наваждение? Валька
протягивает руку в темноту и нащупывает нечто тяжелое и твердое. Да это же
подвешенный у входа в кают-компанию обрубок рельса. Вот как жалуется на
свою судьбу промерзший на бешеном ветру металл! Значит, не сбился, вышел к
кают-компании. Теперь в самый раз взять резко вправо, и скоро, совсем
скоро будет метеоплощадка.
Когда Изюмов натыкается на первый прибор на метеоплощадке, он готов
обнять его на радостях. Теперь все, что творится вокруг, не кажется ему
страшным. Только вот Фонарева тут нет. Может быть, вернулся, а возможно,
бродит поблизости. Изюмов поворачивается спиной к ветру, садится прямо в