"Джефф Николсон. Бедлам в огне (Психологический роман)" - читать интересную книгу авторасделали. Пьяный Грегори не стал менее угрюмым, зато мне выпивка прибавила
терпимости. Разговор наш далеко не продвинулся. Грегори стойко придерживался двух тем: своей книги и своей уродливости. - Наверняка ты охереть как получаешься на фото, правда? - спросил он. Я вынужден был признаться, что да. Фотогеничность - еще одно бесценное свойство, которым наделила меня судьба. - И тебе в самом деле нравятся литературные розыгрыши, да? - не унимался Грегори. Я повторил, что так и есть, - но лишь из-за смутного ощущения, что слова эти хоть немного развеют его тоску. - Старик, окажи мне услугу. Дай мне свою фотку, а? Пошлю в издательство и скажу, что это я. - Что? - спросил я. - Да они там жопу от локтя не отличат, а встречался я только со своим редактором, да и писатели никогда не похожи на свои рекламные фотографии. - О чем ты говоришь? Хочешь, чтобы я выдал себя за тебя? - Да не будешь ты выдавать себя за меня. Твоя фотография мне нужна лишь для того, чтобы читающая публика подумала, что я вполне себе такой симпатяга. К тому времени мы основательно надрались, и после настойчивых приставаний Грегори я согласился, что идея довольно забавная. Однако фотографию свою давать я не собирался. Я знал, что к утру протрезвею и эта идея перестанет казаться мне такой уж забавной. Наконец Грегори взглянул на часы, занервничал и сказал, что опоздал на последний поезд до Харрогита, и не пущу ли я его переночевать? С тоской подумав, что не вправе отказать ему Последним поездом метро мы отправились в мою жалкую комнатенку, и пока я варил кофе, Грегори рыскал по коробкам с фотографиями, стоявшим на каминной полке. Мне хватало педантичности, чтобы запечатлевать свое прошлое, но не хватало, чтобы как-то рассортировать его, поместив снимки в альбом или разложив в определенном порядке. Грегори достал мой довольно унылый портрет, впрочем, не такой уж и дурной - театральный фотограф сделал снимок для афиши, когда я участвовал в постановке "Местного стигматика". - Но послушай, - способность к мышлению не окончательно покинула меня, - а как же друзья и родственники? Они ведь увидят твое имя и мою фотографию. И решат, что это странновато. - Да не будь ты идиотом, старик. Родичам я ничего не скажу. Они и так считают меня пидором, потому что я учился в университете. Если они пронюхают, что я написал книгу, а особенно если узнают, о чем она, дома меня просто линчуют. Я спросил себя, что же такого шокирующего в его книге, но любопытство мое продлилось не долее секунды. - Но ведь на книге все равно будет стоять твое имя, - сказал я. - Ну и что? Ты, наверное, удивишься, Майкл, но, в общем и целом, мои родичи не проводят время в книжных магазинах или за чтением литературных рецензий. А если им вдруг доведется увидеть книгу с моим именем, они просто скажут: "Забавно, этого писателя зовут так же, как нашего Грегори". - И разумеется, там будет моя фотография. - Вот именно! Грегори произнес это с ликованием, словно ему удалось донести смысл до |
|
|