"Андрей Николаев. О фэнтези, писателях, читателях, королях и капусте... (ж. 200)" - читать интересную книгу автора

Журнал "Двести" В


Андрей НИКОЛАЕВ

О ФЭНТЕЗИ, ПИСАТЕЛЯХ, ЧИТАТЕЛЯХ, КОРОЛЯХ И КАПУСТЕ...

Во все времена большинство людей ожидали от литературы Неведо-
мого. Интересного - того, чего нет в окружающей повседневности.
Затаив дыхание, слушали вечерами страшные рассказы о проделках
Вельзевула и присных его, о колдунах и драконах, о всевозможной
нечисти и восставших из могил мертвецах, в то время, как при све-
чах в замке господин наслаждался пением менестреля (или там бар-
да, гусляра) в балладе которого повествовалось о рыцарях и краса-
вицах, о благородных подвигах, о богах и о повелителях морей, ле-
сов и ветров - и все о тех же колдунах и драконах...
Слушатели, а позднее читатели, хотели прежде всего утолить ин-
терес к Неведомому (грубо говоря, поразвлечься) и не особо инте-
ресовались психологической достоверностью побудительных мотивов
действий персонажей и философской (психологической, смысловой)
глубиной повествования. Впрочем, если все это присутствовало в
рассказе, то отнюдь не мешало слушателям, более того - усиливало
(и многократно) впечатление. Но если эта глубина была самодовлею-
ща, а сюжетик не привлекал восторженного внимания слушателей, то
и побить могли.
Это было давно, в Средневековье.
Времена изменились. Но тяга к Неведомому никуда не делась -
большинство (и подавляющее большинство) простых потребителей хо-
тят от литературы прежде всего развлечений, прежде всего - Неве-
домого. Наверное, это плохо в наше время, когда есть Большая Ли-
тература, но не мне судить тех читателей, которых чуть ли не
презрительно называют эскапистами. Я сам вырос на книгах Дюма,
Сабатини, Беляева, Жюль Верна, Конан Дойля, Уэллса, Мартынова и
Стругацких. Именно из-за тяги к Неведомому брал я школьником в
руки их книги, а не рекомендованные по программе восьмого класса
замечательных "Дубровского" и "Тиля Уленшпигеля". До Пушкина и
других Мастеров я дошел гораздо позже, когда тяга к Неведомому
была в значительной мере удовлетворена и пробудился интерес к Лю-
дям, Характерам и взаимоотношениям людей. Тогда понадобилась Глу-
бина повествования. И, к моему удивлению, оказалось, что в
большинстве (не во всех, но в большинстве) любимых моих произве-
дений все это есть в полной мере. А тех книг, где этого не было -
и вспомнить не могу. То есть, авторов помню: Буссенар, Казанцев,
Немцов, даже некоторые названия произведений (и иллюстрации, нап-
ример к книгам "в рамке" Казанцева и Буссенара или цветные кар-
тинки к серым рассказам в "Технике-Молодежи") помню - а содержа-
ние вылетело из головы напрочь...
Для меня очевидно: чтобы произведение стало популярным, чтобы
как можно больше людей прочитали его, пронесли через годы и реко-
мендовали читать детям, оно должно в равной мере сочетать в себе