"Андрей Николаев, Олег Маркеев. Черное таро " - читать интересную книгу автора

ступеням крыльца. С первого этажа послышались возбужденные голоса, дверь
кабинета распахнулась.
- Ваше сиятельство, французы у Дорогомиловской заставы, - Сильвестр
нервно облизывал губы, бледное лицо было покрыто потом.
- Идем, голубчик, уже идем, - кивнул Козловский.
Душная ночь обволакивала путников. Князь Козловский дремал в коляске,
Сильвестр старался править осторожно и без нужды лошадей не погонял. В
лабиринте узких улочек Китай-города заблудились и потеряли часа два, пока
казаки рыскали по домам в поисках оставшихся жителей. Наконец вытащив из
дома заспанного купца, не решившегося бросить магазин, вызнали дорогу и
поехали дальше. В третьем часу миновали Никольские ворота, возле которых
суетились солдаты. Усталый капитан на вопрос Корсакова пробурчал что-то
невнятное: мол, приказ командующего об оставлении города касается всех, а он
с командой эвакуирует артиллерийский склад.
- Советую и вам, господа, поторопиться, - добавил капитан, с
благодарностью выпив предложенный ему князем бокал коньяку, - арьергард
Милорадовича к утру оставит город, а французы ждать не будут.
Утро встретили на окраине, среди утопавших в садах деревянных домиков.
Корсаков клевал носом, то и дело встряхивая головой, чтобы отогнать
подступающую дремоту. Хорунжий подъехав к забору, перегнулся с седла и,
сорвав несколько яблок, предложил пару корнету. Корсаков потер яблоко о
рукав доломана и с хрустом раскусил. Кислая влага освежила и прогнала сон.
- Ваше благородие, - один из казаков, ехавший в арьергарде, поравнялся
с ними, - гляньте! Кажись, пожар.
Корсаков развернул коня, Козловский приподнялся в коляске, хорунжий
крепко выругался. Луна уже зашла и над Москвой вставало багровое зарево,
гасившее крупные, будто огоньки свечей, звезды.
- Похоже в Замоскворечье, - тихо сказал Сильвестр.
- Нет, ближе, - не согласился Козловский, - это, по всему видать, на
Басманной. Склады с лесом, не иначе. Слыхал я, что князь Растопчин грозился
пожечь Москву, чтобы супостату не досталась, но без высшего соизволения вряд
ли бы он решился.
- Значит было соизволение, - пробурчал Головков, - эх, добра то сколько
пропадет!
- Все, едем дальше, - скомандовал Корсаков. - Далеко ли до усадьбы,
ваше сиятельство?
- К вечеру доберемся, господин корнет.
- Ну, к вечеру, так к вечеру, - вздохнул Корсаков, посылая коня вперед.
- Что, не терпится в полк вернуться? Прекрасно вас понимаю, молодой
человек. Сам таким был. Я ведь и с Суворовым, Александром Васильевичем, на
Кубани побывал, и с Михаил Ларионовичем, нынешним командующим, знаком был
близко. Хороший командир, только под старость осторожен больно стал.
- Вот-вот, - горячо поддержал его Корсаков, - слышал я, как немец
Клаузевиц, при штабе состоящий, то же самое сказывал. Да и наши генералы
молодые ропщут. Раевский, к примеру, Ермолов. При Бородине всего-то и
оставалось навалиться чуть-чуть и побежал бы француз! Ан нет, отступление
сыграли.
- Что нам немец штабной, - проворчал Головко, ехавший с другой стороны
коляски, - они русскую кровушку не жалеют. А генералы молодые потому и рады
голову сложить, что молодые...