"Геннадий Николаев. Белый камень Эрдени" - читать интересную книгу автора

Харитоновича лег на бок, спиной к стене. Старик примостился возле него,
укрыв себя и лошадь овчинным тулупом, Хара устроился у него в ногах.
Утро пришло молочно-белым туманом, далеким призрачным звоном горного
воздуха, розовыми, зелеными просветами среди низко плывущих облаков.
Сзади, над перевалом, полыхало белое сияние - там был восток. Свет
расширялся, охватывал все небо - туман редел, рассеивался, катился вниз,
цепляясь за скалы, устремляясь в распадки и долины. И вот черная
зазубренная вершина хребта встала перед нами, глухая и зловещая, как
тюремная стена. Пока мы собирались, солнце поднялось, и снежные пики,
вздымавшиеся далеко впереди, засияли нестерпимым блеском. Отраженный свет
от снежников осветил наш склон, и мы пошли вниз по гигантской винтовой
линии, шаг за шагом спускаясь все ниже и ниже.
Мы чуть было не прошли то место, где стояли в прошлом году. Янис первый
сбросил рюкзак и торжественно сообщил, что мы пришли. Виталий, сверившись
с картой, удивился. Да, сомнений не было, я тоже узнала место: просторная
долина, в центре - круглая, почти правильной формы чаша, заполненная
водой; от озера вверх по склонам темным кольцом расходится лес. Там, где
мы стояли, простиралась ровная безлесая площадка, в середине которой
возвышалась скала, похожая на всадника, слившегося с конем и вместе с ним
увязшего в земле. Я взяла бинокль и стала внимательно рассматривать
противоположный берег озера. Помнится, там должна быть пещера, и
действительно, вскоре я обнаружила среди глыб и корневищ черный вход. Мы
все по очереди разглядывали его в бинокль, и у меня возникло какое-то
острое щемящее чувство - тоски, грусти, страха, - как будто там прячется
что-то загадочное и страшное.
Надо было спешить, до заката оставалось совсем немного, солнце уже
лежало на вершине западного хребта, - еще час-полтора и долину затянет
туманом, вместе с которым придет ночь.
Мы быстро натянули две палатки. На старом кострище поставили таганок,
развели костер. Дров было много: кругом торчали сухостойны, на опушке леса
полно было валежника.
Василий Харитонович съездил за водой, разнуздал Лоб-Сагана, пустил
пастись. Мы с Виталием приготовили ужин. Янис и Зоя распаковали
аппаратуру, проверили, не повредилась ли она, и разнесли пеленгаторы друг
от друга, чтобы в случае появления звука можно было запеленговать
источник. Василий Харитонович с любопытством разглядывал приборы,
осторожно трогал хромированные рукоятки и восторженно цокал языком. Хара
тоже совал везде свой нос и довольно покачивал хвостом. Потом Виталий и
Янис принялись надувать матрацы. Василий Харитонович посмотрел, как они от
натуги таращат глаза, засмеялся и пошел небольшим серпиком косить траву
себе на подстилку. Хара не отставал от него ни на шаг.
Солнце спряталось за хребет, от озера пополз туман. Вскоре все вокруг
затянуло серой влажной мглой, настолько густой, что не видно было
вытянутой руки. Мужчины разожгли второй костер - для света и тепла, перед
палатками стало уютнее. В круг света вошел Лоб-Саган и остановился, понуро
опустив голову, прикрыв глаза и чутко поводя острыми ушами. Хара улегся
между кострами, на самом теплом месте, - глаза его сверкали, как лезвия
бритвы. Поужинав, мы долго сидели у огня, изредка перебрасываясь словами,
потягивая из кружек горячий душистый напиток - настой из смородиновых
листьев, каких-то трав и зеленого чая.