"Уильям Николсон. Последнее пророчество ("Огненный ветер" #2) " - читать интересную книгу автора

крики толпы они запрыгнули на насыпь.
Сейчас манахи вооружились. К ногам воинов были приторочены стальные
наколенники с выступающими из них короткими лезвиями. Подобным же образом
были защищены руки от локтей до ладоней. Другие лезвия торчали над
запястьями. Голову каждого воина защищал тесный шлем, на гребне которого был
укреплен пятый по счету нож. За исключением доспехов на руках и ногах, воины
были обнажены.
Манахи приветствовали кричащую толпу, оборачиваясь в разные стороны и
поднимая руки, чтобы получить поддержку своих сторонников. Один из манахов
был крупнее и, судя по шрамам на торсе и бедрах, пережил уже много схваток.
Другой выглядел тоньше и моложе, и толпа приветствовала его с меньшим
воодушевлением.
Мампо, присоединившийся к Хазам, почувствовал, как Пинто обняла его
сзади за талию.
- Что они собираются делать, Мампо?
- Они будут сражаться.
- Они убьют друг друга?
- Один умрет, другой выживет, - отвечал Мампо, едва ли понимая, что
говорит. Манахи заворожили его.
Юноша видел, как противники разошлись по разным концам насыпи и
замерли, склонив головы. Толпа тоже хранила молчание. Странное чувство
родилось в теле Мампо - казалось, тело знало, как будут действовать
противники. В начале поединка они будут двигаться по-кошачьи, плавными,
текучими движениями, а потом...
Наконец пробил час боя. Правитель подал знак. Соперники, разделенные
широким пространством, начали сходиться в танце смерти. Здесь не было места
словам. Подъемы и стремительные падения, изогнутые руки и выпрямленные ноги,
кружения и повороты - казалось, что бойцы притягиваются друг к другу, словно
связанные невидимой нитью. Оба воина были необычайно сильны, поэтому их
медленные, размеренные движения так красиво смотрелись со стороны. Однако
особую остроту зрелищу придавало то, что зрители знали: скоро эти тела
обагрит кровь.
Пинто отвела глаза, не желая смотреть на кровопролитие. Отец девочки
чувствовал, как его сердце возбужденно колотится в груди, и стыдился своих
чувств. Бомен перевел взгляд с противников на правителя и внезапно понял,
что дух манахи сродни духу Доминатора. Именно воля властителя чувствовалась
в зловещем изяществе поединка. Кровь и красота, танец и смерть соединились
перед глазами зрителей в нескольких мгновениях полнейшей сосредоточенности.
Молодой манах ударил первым: клинок, выступающий над запястьем, метил в
горло соперника. Старый воин отклонился назад и почти в то же мгновение
перенес вес на правую ногу и нанес удар левым коленом. Нож вошел в бок
молодого манаха, и яркая кровь заструилась по телу.
Толпа выкрикивала имя героя.
- Даймон! Даймон!
Танцоры начали вращаться все стремительнее. Молодой манах был быстр,
очень быстр. Не обращая внимания на рану, он отпрянул назад, повернулся и
ударил столь молниеносно, что запястный нож, скользнув под рукой Даймона,
задел его бедро. Теперь и новичок "открыл счет". Даймон в ответ словно
взорвался, обернулся вихрем стремительно мелькающих рук и ног. Он теснил
молодого противника к краю насыпи; кулаки и колени наносили удар за ударом,