"Андрей Николаенко. Измерение кинетического червя" - читать интересную книгу автора

осознавал, что еще не совсем заснул, но его сознание было словно отделено от
происходящего, и от этого все происходящее было еще необычней.
Петя мог бы бесконечно пребывать в этой нирване, но в какой-то момент
музыка, повинуясь его воле, качнулась слишком резко и он не смог удерживать
ее более. Напряжение моментально возросло до предела, а музыка превратилась
в оглушающий рев, физически ощутимый своей плотностью. Петю придавило к
постели невероятной тяжестью. Теперь он ясно понимал, что больше не спит. Он
хотел привстать или закричать, но не смог. Широко открытыми глазами он видел
тонущую в полумраке пустую и безучастную комнату. Достигнув звукового
насыщения по всем частотам, шум перешел в новое состояние и обрел теперь уже
зримую плотность. Перед глазами Пети клубилось нечто темное и угрожающее, и
постепенно вся окружающая обстановка потонула в этом ревущем тумане.
"Вот она, смерть", с неожиданным равнодушием пронеслось в голове у
Пети. Ему стало интересно, каким образом он умер. Может быть, обвалился
потолок? Внезапное кровоизлияние в мозг? Остановка сердца?
Клубящийся мрак замер на мгновение, качаясь как змея перед прыжком, и
ринулся на Петю, и он почувствовал, что сознание его стремительно гаснет,
превращается в ничто вместе с окружающим миром. За этим порогом не было
ничего - ни странствий души, ни загробной жизни, ни перевоплощений. Просто
ничего. Это было примитивное, абсолютное знание. И Петя стал карабкаться и
цепляться за единственную реальную точку существования - себя, с такой же
первобытной и жадной силой, с какой это делала первая живая клетка,
зародившаяся в теплой соленой воде первого океана. Сознание
трансформировалось, Петя уже не был Петей, так как совершенно потерял нить
отождествления, изо всех сил концентрируясь лишь на одном - удержать от
исчезновения мир, превратившийся в точку. И только тогда он - уже не Петя -
заметил, что стал этим миром. Не было больше ничего. Не существовало
отделения своего "я" от остального, так как и остального не было. Не было
пространства и времени, лишь только некоторое неопределимое состояние,
которое очень приблизительно можно было сравнить с радостью - радостью
чистого существования. И эта радость становилась причиной существования,
бесконечно продолжая саму себя...
Первое же оформленное понятие - радость, неизвестно как пробившее
тропинку в сознание, моментально, словно поворотом выключателя, родило
бесконечное множество других понятий, и мир развернулся вокруг Пети надувной
спасательной шлюпкой. Петя осознал, что лежит на спине, в своей постели, в
своей комнате, и смотрит в потолок. Электронные часы ярко светили в
полумраке, озаряя противоположную стену нежным зеленоватым сиянием. Было
тихо, только на улице неуклюже ворочался в темноте тяжелый трейлер. Низкие
вибрации его дизеля отдавали колебаниями в спине и заставляли слегка
дребезжать стекла в рамах. Болели уши, но потом Петя понял, что это просто
мнимая боль, оставшаяся после сна. Все было в порядке. То, что
воспринималось таким реальным - или нереальным - минуту назад, оказалось
всего лишь сном. Жутким, непонятным, но сном.
Трейлер наконец завершил свои маневры, прекратил терзать двигатель,
напоследок громко просигналил неизвестно кому и уехал. Воцарилась полная
тишина. Петя встал и подошел к окну. Безлюдная улица и яркие огоньки
фонарей, словно влитые в хрустальную прозрачность воздуха. Застывшая, почти
ритуальная отрешенность этого мира завораживала. Он мог быть просто
нарисован с другой стороны стекла. Казалось бы, легко проверить - открой