"Бишу-ягуар" - читать интересную книгу автора (Кэйу Алан)

Глава 12

Урубелава тоже дрожал.

Никогда в жизни он не был так напуган. Лежа вниз лицом среди высокой травы, он держал за руку дочь и исступленно молился богам, таким неведомым и таинственным, что даже их имен Урубелава не знал. Одному из богов были подвластны солнце, вода и ветер, и индеец, не переставая, молил его, повторяя: «Не дай ветру перемениться… не дай ветру перемениться…»

Ветер доносил до ноздрей индейца запах собак, лошадей и ненавистных гаучо.

Урубелава слышал, как они весело смеялись и переговаривались на португальском языке, время от времени ругая собак; их отделяла от индейцев какая-нибудь сотня шагов. Они приближались со стороны реки, оттуда, где Бишу оставила следы, которые убедили Урубелаву, что ягуар действительно возвращался в сельву, неожиданно изменив направление бега.

Он лежал так тихо, что даже дыхания не было слышно. Этому искусству индеец обучился много лет назад, когда на поселок нередко нападали десатитос. Тогда маленький Урубелава прятался возле дома и замирал в одной позе, затаив дыхание, словно каменное изваяние; это умели делать все горные индейцы.

Урубелава не боялся, что их заметят, – это Марика, распростертая рядом с ним, совсем оцепенела от страха. Но если ветер переменится…

О жестокости гаучо ходили легенды. Старейшины племени аразуйя сказывали, что гаучо куда страшнее десатитос. Речные люди заставляли рабов собирать каучук и похищали чужих женщин, чтобы те рожали им детей. Но гаучо… Гаучо убивали индейцев без разбора и без пощады, бессмысленно, потехи ради.

Старейшина как-то поведал Урубелаве, сидя у костра: «Если тебе встретится в пампе человек на лошади, знай – это гаучо. Он погонится за тобой и бросит в тебя камни, привязанные на длинных ремнях. Ремни обовьются вокруг твоих ног, ты упадешь, а он затопчет тебя конем, или перережет горло, или помчится вскачь, волоча тебя за собой, пока ты не умрешь. Помни: если увидишь гаучо, прячься от него, как от десатитос, и жди, пока опасность не минует. Никогда не забывай об этом…»

И Урубелава не забывал. Он лежал, крепко сжимая руку дочери, и молил, чтобы ветер не переменился. Привлеченные запахом крови, полчища рыжих муравьев облепили изувеченную ногу индейца, но он не шевелился.

Гаучо проехали так близко от затаившихся индейцев, что Урубелава ощутил не только запах пота, но даже запах рейхао – смеси риса и бобов, которую всадники везли в сумках, привязанных к седлам. Гаучо скрылись из виду, но Урубелава все еще не смел шевельнуться. Так они пролежали с дочерью до самых сумерек.

Когда совсем стемнело, Урубелава с трудом поднялся на ноги, прислушался, принюхался к ветру, содрогнулся и сказал:

– Сейчас ночь, но мы должны как можно скорее бежать к реке, где нас не найдут эти ужасные люди.

Забыв о больной ноге, Урубелава припустил к реке; Марика легко поспевала»за ним. Они добрались до родной сельвы, когда на востоке уже забрезжил слабый розоватый свет. Урубелава поспешно разыскал убежище среди кустов, куда они забились и залегли, словно животные, все еще потрясенные пережитым.

Вскоре, когда солнце прошло четверть пути по бирюзово-голубому небосводу, Урубелава уже начал улыбаться и напевать про себя. А еще через полчаса он весело хохотал, вспоминая про опасность, которой так счастливо избежал. Он сказал дочери:

– Видишь, боги всегда выручают смелого человека: всякий раз, как я попадаю в беду, они помогают мне.

Он срезал новый костыль взамен утерянного при бегстве; опасности и ужасы саванны остались позади, здесь, в сельве, индейцы находились дома. Урубелава долго бродил взад и вперед вдоль опушки, не решаясь отходить от нее далеко, пока наконец не наткнулся на то, что искал.

Он громко поцокал языком и сказал:

– Теперь ягуар бегает быстро; вот посмотри, дочка, на следы.

Когда Марика подошла, он стал объяснять:

– Видишь? За ним гнались гаучо. Они не догнали, но собаки… Собаки настигли его – вот следы крови. – Он прошел немного дальше. – Здесь собаки все еще гнались за ним, но вожака среди них уже не было… Гаучо доскакали только до леса и повернули обратно. Гаучо не могут жить в лесу. – Это показалось Урубелаве таким забавным, что он громко расхохотался. – Ты поверишь, чтобы кто-то не мог жить в лесу? – спросил он у дочери. Видя недоумение в ее глазах, он пояснил: – Все из-за лошадей. Лошади бегают очень быстро, но, если на пути встретится дерево, они не успевают остановиться, и… бам!

Он живописно изобразил, как лошадь на полном скаку врезается в дерево, и Марика покатилась со смеху.

– Совсем как Акуриба, когда ходит во сне, – выдавила она сквозь хохот.

Вдруг Урубелава перестал смеяться, а на его лице появилось озадаченное выражение.

– Как же могло раненое животное опередить лошадей гаучо? И победить собак? Нет, дочка, это не обыкновенный ягуар.

Урубелаву так и подмывало вернуться в саванну и прочитать по следам, что же в действительности произошло. Где Бишу впервые почуяла запах преследователей, что случилось потом, действительно ли ягуар убил крупного пса, у которого на передней левой лапе недоставало одного пальца… Любопытство мучило индейца, но страх пересиливал. Вот уже много дней Урубелава шел по следам ягуара и знал каждую подробность из его жизни. Теперь же в знаниях индейца образовался пробел. Он снова заговорил, не в силах скрыть беспокойство:

– Здесь остались следы крови – значит, зверь ранен. Как же он сумел вырваться? Раненый ягуар не может выдержать бой с целой сворой псов и выжить. Но он выжил. Об этом говорят следы.

Углубившись в сельву, он вскоре наткнулся на место, где Бишу прилегла отдохнуть. Он нашел наклонившееся, полуповаленное дерево со следами ее когтей и потом долго рыскал вокруг, пока не обнаружил то место, где животное спрыгнуло на землю.

Затем он с дочерью вскарабкался на высокую красную гору, и, стоя на вершине, они долго смотрели вниз, туда, где за сельвой расстилалась бескрайняя пампа; так же незадолго до них смотрела вниз Бишу

Даже с такой высоты равнина казалась зловещей, и индеец, не удержавшись, пробормотал:

– Видишь? Мы проделали огромный путь через пампу Когда я расскажу об этом в поселке, нами все будут гордиться.

Возле ног индейцев четко отпечатались следы лап ягуара. Рядом струился небольшой ручеек; беловатая вода приятно журчала. Урубелава опустился на колени, потрогал рукой почву и заявил:

– Это глина. Мы сделаем из нее горшок для пищи.

Когда они в испуге бежали из саванны, Урубелава в спешке бросил не только костыль, но и котелок. Он решил не думать об этом, хотя котелок был металлический, покрытый белой эмалью, отколупнувшейся всего в одном-двух местах. Марина тоже не заговаривала об этом, чувствуя свою вину.

Взяв у отца мачете, она срезала острый сук и наковыряла глины. Затем выкопала возле ручья ямку, сбросила в нее глину и залила сверху водой. Пока Урубелава натягивал на лук тетиву и проверял, не погнулась ли стрела, девочка замесила босыми ногами глину до нужной вязкости и передала увесистый комок отцу.

Урубелава помял глину и одобрительно хмыкнул. Он степенно и аккуратно вылепил объемистый горшок, а Марина тем временем развела костер. Дождавшись, пока прогорят все ветви и сучья, индеец поставил горшок в горячую золу и доверху наполнил его обжигающим пеплом. Оставив дочь следить за обжигом горшка, он отправился на охоту.

В разбросанных вокруг водоемах в изобилии водилась рыба, но Урубелава искал другую добычу и углубился в сельву попытать счастья. Он наткнулся на мертвую анаконду, огромное тело которой, длиной в пятнадцать шагов, было растерзано в клочья. По следам индеец понял, что на змею напало целое стадо пекари, которые забили ее острыми копытами и довершили дело торчащими кверху клыками. Радуясь такой удаче, Урубелава пошел по следам и скоро догнал пекари, которые беспечно паслись на прогалине. Животных было в несколько раз больше, чем он мог сосчитать. Бесшумно подкравшись с подветренной стороны, Урубелава выбрал жертву и быстро, одну за другой выпустил три стрелы, пронзившие шею пекари. Дождавшись, пока стадо уйдет, он взвалил бездыханную добычу на могучие плечи и вернулся к дочери.

Освежевав тушу, он зажарил огромные куски нежного мяса прямо на пылающем костре. Наевшись до отвала, Урубелава нарезал из шкуры тонких полосок, чтобы сплести веревку, а Марина изготовила из нескольких полосок ремень для переноски горшка, который был уже почти готов.

Незадолго до полудня они вновь пошли по следам Бишу.

Пожар – обычное явление в сельве.

По необъятной богатой земле незаметно и неслышно скользили таинственные тени, мелькавшие среди кустов и деревьев. То были исконные обитатели сельвы, индейцы, для которых скрытный образ жизни был привычным. Порой можно было месяцами путешествовать и не встретить ни одного индейца

Но можно было заметить дым от костра.

Днем индейцы путешествовали, а ночами сидели вокруг костров, тихо переговариваясь и передавая друг другу трубку На рассвете они снимались с места, оставив горевший костер. Обычно пламя постепенно затухало – обилие воды и влажного мха не давало огню распространиться. Но иногда поблизости оказывалась сухая трава, или в костер падало старое высохшее дерево, или же поднимался сильный ветер, далеко разносивший искры. И тогда начинался пожар. Порой словно весь лес казался охваченным пламенем, как гигантский костер.

Пожары никого не волновали. Что из того, что выгорит лес на сотню-другую миль? Сельва бесконечна.

Молчаливые, загадочные существа, вызвавшие пожар, незаметно исчезали. Животные, умевшие плавать, успевали спастись, добравшись до воды. Остальные, охваченные паникой, метались от одной речушки до другой, подгоняемые быстро распространявшимся пламенем. Удушливая гарь вытесняла воздух, вокруг падали горящие деревья, и борьба животных за жизнь подходила к концу.

Почуяв запах гари, Бишу проснулась; она хорошо знала, чем это грозит.

Ее уши уловили резкие, потрескивающие звуки – они были устрашающе близко. Из кустов выскочила обезумевшая антилопа; посмотрев в том направлении, Бишу увидела темное облако. Она бросилась вслед за перепуганным животным и вскоре достигла небольшой речушки. Не останавливаясь, Бишу прыгнула в воду и поплыла – холодная вода обожгла раненую шею. В воде боль от ран немного стихла.

Над головой пролетела стайка истошно вопивших пестрых попугаев, а в следующее мгновение верхушки деревьев покрылись стаями обезьян, которые, словно обезумев, сталкиваясь друг с другом, скакали с дерева на дерево. Дым сгущался, и запах гари усиливался; Бишу повернула и поплыла против течения.

С берега в воду бросился страшно кричавший, обуглившийся олень; выплыл он уже мертвый. С нависшего дерева плюхнулся в реку крупный боа-констриктор. По соседству с Бишу быстро плыли две огромные выдры.

Повсюду метались охваченные паникой животные. Бишу плыла, борясь с течением, как вдруг прямо перед ее носом обрушился объятый пламенем гигантский ствол американского ореха. Бишу с головой нырнула под воду. Когда она вынырнула, жар стал совсем невыносимым. Глотнув ртом раскаленный воздух, она, собрав последние силы, поплыла дальше.

Уже весь берег за спиной был объят пламенем. Слышались отчаянные вопли горящего живьем броненосца, пытавшегося выбраться из норы, выход из которой перегородило рухнувшее дерево, охваченное огнем. Через реку перебиралась гигантская стая саранчи; каждое из насекомых было величиной с маленького воробья. Трупы погибших прыгунчиков устлали реку плотным ковром, по которому, как по шаткому мосту, переправлялась извивающаяся колонна саранчи.

Вода почернела от сгоревших ветвей и деревьев. Казалось, саму реку охватило пламя; ветер переносил горящие ветки на противоположный берег, где вспыхивали, как лучинки, высохшие деревья.

Бишу с трудом вскарабкалась на берег. В воде спасения уже не было – воздух слишком раскалился. Задыхаясь от недостатка кислорода, Бишу устремилась вслед за спасавшимися беспорядочным бегством оленями, пекари, агути, дикобразами, обезьянами и нелетающими птицами. Внезапно появившийся из кустов ягуар заставил ее шарахнуться в сторону, но не успела Бишу испугаться, как пятнистый хищник исчез, даже не обратив на нее внимания. Дорогу перебежал оцелот, тащивший в зубах детеныша. Треск пламени и зловещий свист знойного ветра перекрывал крики-животных. В воздухе пахло паленым мясом.

Пылающая ветка упала на спину Бишу и обожгла кожу, но Бишу рывком высвободилась и помчалась дальше. Не заметив впереди узкого оврага, она на полной скорости свалилась в него, пролетев сквозь толщу раскидистых папоротников. По дну оврага текла речушка. Характерный шум подсказал Бишу, что впереди находится водопад. Она поплыла на шум против течения. Вскоре вода вокруг забурлила, и Бишу, задрав голову, увидела, что с высоты дюжины футов низвергается поток, разбивавшийся внизу об острые камни мириадом брызг. Под водопадом Бишу разглядела небольшой естественный грот, отгороженный от внешнего мира стеной падающей воды. Бишу заползла в грот и улеглась на живот, вытянув перед собой лапы и жадно заглатывая свежий влажный воздух. Сверху над входом в грот нависали гирлянды ослепительных дурманящих орхидей; алые, желтые и пурпурные цветы причудливо переплелись с ветвями акажу, красного махагониевого дерева, из которого вытягивали жизненные соки. Расцветка орхидей поражала воображение, немыслимые краски переливались, как перья сказочных птиц или крылышки тропических бабочек.

Убедившись, что в гроте ей ничто не угрожает, Бишу распростерлась на красновато-сером граните и заснула.

Урубелава тоже вышел к воде.

Сначала он уходил от огня не торопясь, так как знал, что пожары случаются часто и, если держаться от них подальше, особого вреда не приносят.

Но потом, после того как ветер переменился, индеец вгляделся в почерневшее небо, перекинул через плечо лук со стрелами и сказал дочери:

– Возьми вещи, мы должны бежать.

Девочка подобрала скудный скарб, привязала глиняный горшок и поспешила за отцом. Обернувшись, Урубелава указал рукой вперед:

– Видишь каучуковое дерево? Там глубокая вода.

Ему не приходилось бывать в этих местах, но найти воду труда не составляло – по расположению деревьев или по оттенкам зелени кроны индеец мог с уверенностью сказать: «Здесь глубокая вода», или «Там слишком много ила», или «Вода соленая, для питья не годится».

Они добежали до развесистой сапоты. Эти деревья индейцы часто легонько подсекали, чтобы получить каучук. Как и предрек Урубелава, рядом находилось озерко, окруженное скалами; многочисленные ручьи стекали в озерко, питая естественный водоем. Индеец нырнул в воду и поплыл к возвышающимся посередине озера серовато-красным гранитным скалам, напоминавшим средневековый замок, окруженный рвом. Марика задержалась, чтобы привязать к голове узел, и Урубелава нетерпеливо крикнул, чтобы девочка поторопилась. Она послушно кивнула и быстро поплыла к отцу, изящно рассекая водную гладь тонкими, но сильными руками.

Взобравшись на скалы, Марика развернула промокший узел, достала большой кусок жареного мяса, оставшийся от недоеденного пекари, и с гордостью повертела перед собой, ожидая похвалы отца; он не говорил, чтобы девочка захватила мясо с собой, она сама догадалась.

– Зачем ты взяла мясо? – недоуменно спросил Урубелава. – Мясо всегда можно найти.

Юная индианка указала на горящий лес и ответила:

– Мы не найдем здесь мясо. Оно слишком пережарилось.

Урубелаве это показалось настолько забавным, что он расхохотался и долго не мог остановиться. Разрезав мясо на две части, он принялся жевать его. Есть ему не хотелось, но дочь останется довольна, что придумала взять мясо с собой.

Они молча ели, наблюдая, как горит вокруг лес. Озерко, в центре которого они находились, было небольшим, метров триста в диаметре. Когда Марика нырнула, чтобы проверить, какова глубина, то, к своему изумлению, не смогла достать до дна.

– Что я тебе говорил? – торжествующе сказал Урубелава. – Возле каучуковых деревьев всегда глубокая вода.

Это было вовсе не так, но индейцу уж очень хотелось подчеркнуть свою правоту. Услышав поблизости шум водопада, Урубелава предложил дочери:

– Попробуй проплыть туда и посмотри, что там – озеро или река?

Марика кивнула и пустилась вплавь. Вернувшись, она восторженно сказала:

– Я видела там красные, желтые и пурпурные цветы на ветке махагонии. Они очень похожи на перья попугаев.

– Это озеро или река?

– Озеро, совсем маленькое. И водопад небольшой – в два человеческих роста. Там и растут эти яркие цветы. Какие чудные – как крылышки бабочек!

Урубелава молча кивнул, перекатился на бок и потянулся к узлу, оставленному на солнце для просушки. Обнаружив, что бутылка с водкой почти пуста, да и запасы кофейных бобов подошли к концу, он недовольно крякнул.

– Ты хочешь кофе? – спросила Марика. Посмотрев на мокрые скалы, она добавила: – Но как развести здесь костер?

Рев и треск горящего леса не смог заглушить хохота индейца. Сухое лицо Урубелавы сморщилось, зубы оскалились, а живот судорожно затрясся, в то время как душивший его хохот вырывался откуда-то изнутри короткими лающими звуками; слезы градом покатились по щекам.

Глядя на отца, Марика подумала, что никогда прежде не видела его таким счастливым. Когда он утер последние слезы, она спросила:

– А что теперь?

Он пожал плечами, все еще пытаясь отдышаться:

– Не знаю. Надо подождать, пока прогорит весь огонь.

– А потом?

Немного поколебавшись, он сказал:

– Потом мы снова попытаемся разыскать следы ягуара. Последний раз мы их видели возле хинного дерева. Мы вернемся туда.

На душе девочки снова заскребли кошки.

– А может быть, ягуар уже погиб в огне? – грустно предположила она.

Урубелава помотал головой:

– Нет, только не это животное. Ничто не может убить это животное, кроме… – Он замялся. – Только великий охотник убьет его.