"Юрий Никитин. Человек, изменивший мир (Из сборника "Человек, изменивший мир")" - читать интересную книгу автора

горожане опомнятся и зарубят его самого. А вот пулеметчик начала века уже
мог отправить в рай или ад несколько десятков царей природы. Теперь
обратите внимание на самолет с атомной бомбой. Разгневанный пилот способен
ввергнуть в небытие целый город. А трехступенчатая термоядерная ракета
порядка трех-четырех беватон? Она сотрет с Земли целый континент. А вот
недавно в печать просочились сведения о вольфрамовой бомбе. Одна штучка
способна превратить земной шар в обугленную головешку. И так далее. Все
это этапы того, что может натворить один человек.
На лице старика застыл ужас. Он порывался что-то сказать, но
превозмог себя и кивнул Никольскому, чтобы тот продолжал.
- Таких людей, - продолжал Никольский монотонно, - будет становиться
все больше. Я имею в виду вообще людей, распоряжающихся большими
мощностями. Не обязательно, чтобы это были военные. Число людей,
потребляющих колоссальные мощности, неуклонно увеличивается. Сначала это
были одни физики, потом стали подавать заявки геологи и химики, биологи и
даже метеорологи. В моем рассказе все это уже наступило. Действие
происходит в наше время. Практически каждый получил возможность взорвать
земной шар благодаря одному нехитрому изобретению...
- Несчастный! - крикнул старик. - И вы описали?
- Да, - сказал Никольский с отчаянием. - Я же не думал, что могу
угадать. А редактор требует научную основу. "Нечего, - говорит, - мне
мистику разводить..."
- Немедленно уничтожьте рассказ. Сожгите рукопись! Где у вас
гарантия, что из четырех миллиардов человек не найдется маньяка,
способного взорвать нашу Землю?
Никольский уронил голову на ладони скрещенных рук. Лицо его было
белым.
- Поздно, - сказал он. - Я могу сжечь рукопись, но что это даст? Есть
еще журнальный вариант, он гораздо слабее в художественном отношении, но
изобретение описано там очень подробно. И этот номер уже вышел. Со дня на
день жду гонорар.
Старик вскочил. Волнуясь и ломая длинные пальцы с выпирающими
суставами, он забегал по комнате. Губы его подергивались.
- Что же делать? Что делать?..
Глаза у него были жалкими, словно его только что побили ни за что.
Никольский старался и все не мог поднять тяжелую голову. Словно вся кровь
превратилась в расплавленный свинец и затопила мозг. Во рту появилась
хинная горечь, стало вдруг невыносимо тоскливо.
Старик остановился перед ним и тряхнул за плечо костлявой рукой.
- Вы сумели выпустить джинна, - сказал он отчаянным голосом, - теперь
загоните его назад в бутылку!
- Каким образом? - спросил Никольский безнадежно.
- Это уж ваше дело! - огрызнулся старик. - Во всяком случае, мне не
по силам было бы и выпустить его на свободу! Вы сумели сломать печать
Соломона, теперь постарайтесь избавить нас от угрозы!
- Избавить! Если бы это было возможно... Но есть законы человеческого
развития... Открытие, сделанное однажды, никто не закроет... И ничем... И
никогда...
- Но что же тогда?
Никольский нашел в себе силы безнадежно пожать плечами: