"Алексей Никитин. Долгий дождь в Щурах" - читать интересную книгу автора

на цвынтар везут, вся улица полная. Мимо какой хаты провозят - все выходят,
прощаются.

- Чего б это? - удивилась Дунька. - Она ж одна. Никого не осталось.


- А кто их знает. Только я еще такого у нас не видел.

- Ну, то их дело. А ты скажи батьку, что б сделал нам Лизкину хату с
огородом.

- Я слышал, она ту хату Витьке завещала.

- Какому? Катькиному сыну? А кто он такой? Он в Киеве живет? Вот и пусть
себе живет.

- Не знаю, бабо, - засомневался Федька, - как то оно выйдет.

- Тебе и знать нечего. Скажешь батьку и край.

На улице нетерпеливо засигналила машина.

- Так я побежал, - спешно засобирался Федька, - хлопцы ждут.

- Про доски для забора не забудь, - напомнила Дрючиха, но было видно,
что думает она о другом.

Вот клятая баба, - Федька осторожно обошел следившего за
ним злыми глазами Рудого, хлопнул калиткой и стал втискиваться в машину.
Внук ушел, а Дунька Дрючиха так и осталась сидеть у окна. Неожиданно она
вспомнила ярко и отчетливо, так, словно было это не без малого семьдесят
лет назад, а недавно, может на прошлой неделе, как сидела она в этой хате
у этого же окна, когда жили тут еще Лизка с Шуркой. Сестры ждали отца из
Киева. Дуньке тогда было лет десять. Наверное, меньше, не больше восьми,
значит и Лизке было восемь, а Шурке - шесть. Дядько Григорий приехал уже
под вечер, когда дневная жара начала спадать.

- А ну, девки, что я привез, смотрите! Они выбежали во двор и увидели
прислоненный к стене хлева велосипед. Рама была обернута желтоватой вощеной
бумагой, но руль горел огнем, сверкал на солнце, приковывая к себе взгляд.
- А? Машина! - гордо ходил около него дядько Григорий. - Кто первый кататься?
- Он накачал колеса и вывел велосипед на улицу, - Вы успеете еще, - сказал
дочерям, - садись, Дунька.

Дунька с опаской села на багажник, обхватив дядька Григория руками.
Она чувствовала запах его пота, паровозного дыма, который считала запахом
города. Было страшно и радостно. Дунька визжала, велосипед гремел по неровной
сельской дороге, шуршали шины...

- Господи, прости меня грешную, - выдохнула Дунька и перекрестилась