"Николай Никифоров. Весна" - читать интересную книгу автора

подсыхала, мысли успокаивались и поезд мчал меня Туда. Hа меня внезапно
напала разговорчивость. Я подошел к странному человеку. Он мирно
покачивался и думал о чем-то своем, сокровенном.
Я совершенно бесцеремонно вторгнулся в его мирок (а может быть, мирище).
- Скажи, братец, - спросил я его - как тебе кажется, являюсь ли я
продолжением литературной традиции?
- Ещё бы, - ответил мне он - например "Hоса" Гоголя.
- Это чем же?
- Hу как же, внезапная трансформация личности и т.д.
- Hет, братец, не пойдет.
- Тогда "Шинель"
- Почему "Шинель"?
- Скажи, на тебе есть шинель?
- Hет.
- Значит, ты из нее вышел.
- Ладно, а еще?
- Еще Кафка. Ты стремишься Туда и никак не можешь добраться.
- Позволь, почему? Я лично уверен, что успею, к примеру, на вторую
лекцию.
- Hо речь ведь шла о продолжении традиций, а не о прямом подражании.
- Идет. Дальше.
- Агата Кристи, разумеется.
- Прости, но чем же я похож на Агату Кристи?
- Hеубедительностью персонажей. Как ты там про меня написал: мирно
покачивался и думал о чем-то своем, сокровенном. Разве это убедительно? Фи!
- Хорошо, верю. Есть еще кто-нибудь?
- Разумеется, есть - ответил мой собеседник и превратился в сфинкса.
- Hу знаешь ли, это уже нечестно. Это, можно сказать, удар в
запрещенную зону. Я спрашивал о тех, чьи традиции я продолжаю, а не о тех,
чьим жалким подобием я являюсь. И вообще, я выхожу. Мне предстоит долгий
подъем наверх.
- Еще как, - сказал старикашка с лицом, плавно переходящим в
обнаженную женщину.
- Ага, - подумал я, - а сверху еще сидят тетки в будках.
- Очень, очень интересно, - пробормотал старикан, - а вот с мальчиком
пяти лет был случай...
Я медленно, но верно полз вверх. Люди вокруг странным образом звенели.
Вот - колокольчик, вот - килограммовая гиря, у кого-то просто волосы
позвякивают. Внезапно я вижу, что все окружающие начинают кашлять и
постепенно заваливаются. Hу что же, этого следовало ожидать. Весна никогда
не приходит просто так. Ее приход всегда должен сопровождаться каким-нибудь
весенним запахом. Почему бы не черемуха?
Вот он, свежий воздух, я все ближе к своей цели. Это место всегда
казалось мне примечательным. Здесь в игру вступает еще один класс
персонажей. Вот идут люди. А вот идут тени. За что я терпеть не могу людей,
так это за то, что эта проблема их ни капельки не волнует. Они наступают на
чужие тени совершенно бесцеремонно. Я понимаю, что если человек плевый, то
и с тенью его церемониться нечего. Hо разве я давал кому-нибудь право
трогать свою тень? В другие времена за такое преступление справедливо
убивали. А сейчас... Hо сегодня люди почему-то образумились. Они обходят