"Николай Никандров. Любовь Ксении Дмитриевны " - читать интересную книгу автора

монархисткой и сейчас со многими нововведениями коммунистов вполне согласна.
- Какая любовь? К какому подлецу? - испуганно округ лила зеленые глаза
Гаша.
- Разве вы не помните моего мужа?
- Геннадия Павловича? Молодого барина? Как не по мнить! Тоже хороший
был человек, обходительный...
- А оказался подлецом! - вставила Ксения Дмитриевна и изобразила на
лице гримасу отчаяния: - Пять лет притворялся, на шестом году прорвался!
- Что так? - спросила Гаша и вдруг догадалась: - Он вас бросил?
Ксения Дмитриевна глубоко вздохнула. Потом, с иронической усмешкой, с
язвительными кривляниями ответила:
- Да. Мы "разошлись", "по доброму согласию", "без скандала", "тихо",
"культурно". И, разойдясь, мы решили "для прочности развода" тотчас же
разъехаться в разные города. Он остался в Харькове, где мы с ним
проканителились последние два года, а я перебралась в Москву.
- Вот не ожидала, что вы с Геннадием Павловичем ког да-нибудь
разведетесь! - удивилась Гаша. - Так хорошо жили!
- Я тоже этого не ожидала, - сказала печально Ксения Дмитриевна. -
Когда сходились с ним, думала - будут одни розы, а оказались одни шипы. Да,
Гаша, много вынесла я за эти годы, очень много...
И она кратко рассказала обо всех своих послереволюционных
злоключениях...
...Революция отняла у нее небольшой домик в Москве, маленькую дачку под
Москвой. И ничего этого она не жалеет: раз отобрали - значит, так нужно. Ее
муж, Геннадий Павлович, тогда же лишился места, так как фабрика, на которой
он служил химиком, остановилась. У нее с ним начались семейные нелады,
ежедневные крупные разговоры по самым мелочным поводам. Что ни день, то он
становился все раздражительней, придирался ко всяким пустякам, на каждом
шагу попрекал ее, что она, окончившая "разные дурацкие гимназии", ничего не
умеет делать, не знает никакой профессии, не в состоянии зарабатывать,
интеллигентка, барыня, привыкшая пользоваться трудом домашних прислуг. Себя
же он вдруг вообразил "новым человеком", "созвучным эпохе", надел высокие
сапоги, кожаный картуз, ввел в обиходную речь неприличные слова, называл
себя "черной костью", "простым рабочим", "человеком физического тру да",
будучи на самом деле по происхождению дворянином, а по профессии
инженером-химиком. "Прошло то время, когда женщина ловила мужчину и делала
его своим мужем одной своей внешностью, пикантностью. Теперь, после
Октябрьской революции, женщина берет нашего брата чем-то другим..."
- Ну да, - сказала Гаша, инстинктом женщины сразу принявшая сторону
женщины. - Значит, пока вы имели кое-что из имущества, вы были хорошие для
него, а как, благодаря революции, потеряли все и остались ни с чем, так
стали вдруг плохие!
- И вот, - закончила свою скорбную повесть Ксения Дмитриевна, - без
мужа, без средств, без работы, без квартиры и, что самое ужасное, с
безнадежной любовью к подлецу, брожу я теперь по Москве и брожу. С помощью
старых московских друзей надеялась устроиться на какую-нибудь работу,
отыскать для жилья какую-нибудь каморку. Но пока все безуспешно. Как попала
сюда, на Трубный рынок, - сама не знаю. Вот купила фунт квашеной капусты, -
взяла она со скамьи подмокший кулек и перевернула его на другой бок, -
думала тут, на бульваре, поесть ее...