"Николай Никандров. Рынок любви (1.07.06]" - читать интересную книгу автора

III

Они разговорились, и через пять минут двое незнакомых между собой
людей, даже хорошо не видящих друг друга, ночью, в темноте, на улице, при
двадцатиградусном морозе, чистосердечно открывали один перед другим свои
души... Он погибает, если уже не погиб. Он в общем долгие годы, а, в
частности, ежедневно, ищет и никак не может найти подходящую для себя
женщину-друга. Как у голодного на уме только хлеб, хлеб и хлеб, так ему,
холостяку, всегда мерещится только любовь и любовь... Она, оказалось, тоже
погибает, если уже не погибла, но только от другой причины. Четыре года тому
назад, вернее, даже пять, ее муж, врач, уехал за границу; первое время
аккуратно высылал ей оттуда и деньги, и продовольственные американские
посылки, а в последние полгода не шлет даже писем, и она не знает, что с
ним, может быть, его уже и на свете нет.
- Главное, жаль детей, - говорила она. - У меня двое детей, обе
девочки: одной 6 лет, другой 10, старшая ходит учиться.
Услыхав про детей, Шурыгин от неожиданности опешил, однако в следующий
момент сообразил, что это дела нисколько не портит, а скорее, наоборот,
характеризует даму с положи тельной стороны.
- У вас уже девочка 10 лет, а между тем вы сами так еще молоды, так
хороши! - взяв ее под руку, прижимался и прижимался он к ней, точно силился
весь целиком вмяться ей в бок.
Дама, точно неживая, точно сделанная из тряпок кукла, совершенно
равнодушная к его нежностям, продолжала выкладывать перед ним свои беды.
- Поступить на службу мне не удается, это теперь так трудно. Продавать
из вещей больше нечего: что можно было продать, все продала. Непроданным
осталось только одно... но оно, кажется, сейчас очень дешево ценится.
- Что именно? - спросил Шурыгин, заволновавшись и страстно посапывая
носом в ее дешевенькое желтое боа, от которого пахло псиной.
- Разве вы не знаете что? - ответила дама и, содрогнувшись под шубкой,
раздельно и приподнято проговорила: - Любовь. Непроданной у меня осталась
только любовь.
- Что ж, товарец ходкий! - хихикнул Шурыгин, врываясь и врываясь
страстным носом в боа дамы.
- Ходкий-то он ходкий, да я не умею им торговать, - заметила дама. -
Вот учусь у профессионалок, да ничего не выходит. Поглядите, - кивнула она
на лениво и как-то беспутно слоняющихся в потемках женщин, - некоторые из
них уже по третьему разу уходили с мужчинами и опять сюда пришли. Умеют. А я
все сижу и сижу. Я четвертый день как решила ступить на этот путь и
четвертый день хожу здесь без всякого результата,
- А! О! Что? - обрадованно завозился на месте Шурыгин и переспросил: -
Только четвертый день занимаетесь этим?
- Пока не "занималась" совсем. Никто не берет.
- Совсем? - взвизгнул еще больше обрадованный Шурыгин. - И не надо
совсем! О, это такой ужасный, такой ужасный путь! Еще никто не ступал на
него, не поплатившись за него своим здоровьем, своей жизнью. К тому же у вас
дети, двое девочек, вы должны хотя детей своих пожалеть.
Он горячо убеждал ее оставить эту мысль, выбросить ее из головы, забыть
про нее и в самых мрачных красках рисовал перед ней ужасы, которые ее