"Александр Никонов. Листопад" - читать интересную книгу автора

конечно, его лично знает.. знал. Может быть Ежевский, может быть сам Ходько.
Но Ковалев не знает. А должен. Ничего, узнает.
Ковалев поставил напротив фамилии Резухи два жирных вопроса и написал в
скобках "Карнаухов". Кстати, начало службы подпоручика почти точно совпадает
с началом утечки.
Так, дальше. Штабс-капитан Горелов. Денис Иванович. Ковалев вспомнил
низенького, рыхлого толстячка, вечно потеющего, сидевшего этажом ниже в
большой классной комнате, ныне Архиве. Оперативной работой Горелов не
занимался, сидел на бумагах и, значит, обладал богатой информацией.
Личное дело, конечно. безупречно. Сын костромского фабриканта. Окончил
петербургский университет... Ковалев усмехнулся: небось папашка, такой же
толстый и рыхлый как сынок, послал учиться в надежде на продолжателя дела.
Да только сын беспутный попался. И учился ни шатко, ни валко и- черт
патриотический шилом кольнул - в четырнадцатом на всеобщем поветрии ушел
вольноопределяющимся на германский фронт.
Навоевался быстро. После легкого ранения стараниями перепуганного папы,
ставшего к тому времени крупным военным поставщиком, лично знакомым с
Гришкой Распутиным, осел в штабе, а потом и вовсе перебрался в столицу, где
продолжал службу, не желая отчего-то совсем распростится с погонами. Но не
очень преуспел, до сих пор штабс-капитан. С папиными-то связями и по
близости к штабам, мог бы уже подполковником ходить, как минимум. А он как
максимум штабс-капитан. Значит, совсем бездарный. И тут осел в теплом месте,
над бумагами корпит, по связям папы, наверное. А где папенька его, кстати?..
Хлопнула дверь. Вошел поручик Козлов. Как всегда без стука. Ковалев
правой рукой открыл ящик стола, левой кинул туда листок, правой задвинул
ящик. Не столько по привычке, еще не успевшей закрепиться, сколько потому,
что последним в его списке значился поручик Козлов.
- Ну чего ты без стука врываешься?
- А когда я стучал? - искренне удивился Козлов. - Небось, не в спальню
захожу. А если кто-то в служебное время в служебном кабинете уд свой дрочит,
ему, конечно, будет неудобно, что не постучались.
- Наглец какой. И за что я тебя люблю, говнюка такого?.. Вот это именно
и называется: питать слабость. Потому как и не за что, а вот симпатизирую!
- А за то, Николай Палыч, что видите во мне качества, которых в себе не
находите.
- Ну-ка, ну-ка. Какие? Отвечай, подлец, тотчас же!
- Холодную расчетливость, например. Я не эмоциональный человек. Далее.
Я не без способностей. Причем, именно к тому делу, коим мы тут с вами имеем
честь заниматься. Еще я свободный человек, без особых предрассудков.
- Просто развязный.
- Развязный, значит, развязанный, то есть не скованный, свободный.
Несколько циничный.
- Это уж точно.
- В твоих словах прозвучала нотка осуждения. А ведь что есть цинизм,
Николай Палыч? Циник - это человек, который не стесняясь говорит вслух ту
правду, которую все знают, но не рискуют произнести сами. Герой, по сути.
Первый, кто решается сказать. А уж остальным потом легче. Так и происходит
раскрепощение нравов, через циников.
- До того упростились все и раскрепостились, что башки друг другу
смахивают фамилии не спросивши. Всю империю кровью залили.