"Любомир Николов. Десятый праведник" - читать интересную книгу автора

злая собака, он не должен показывать, что боится ее. И все же боялся - не
столько легендарного кривого ножа Баски, сколько мертвецкого холода его
бездонных глаз.
- Его время еще не пришло, парень... - Старик произносил французские
слова грубовато, с грубым "р" и в то же время немного смазанно и неясно. -
Не пришло, так и знай.
Он помолчал, не выпуская Николая из виду. Хотел удостовериться, что его
поняли. Настаивал, приказывал, чтобы его поняли... Возможно, даже был готов
схватиться за нож, если собеседник его разочарует. И это не из-за вина,
здесь было нечто большее.
- Чье время? - спросил Николай. Едва уловимым движением он отвел было
руку назад, к поясу, к своему ножу.
- Не стоит, парень! - остановил его Баска. - Я ловчей, ты же знаешь.
Мне сейчас не до игр...
- Чье время не пришло? - повторил Николай. Вариант с ножом отпадал.
Лучше будет скатиться вниз по склону и скрыться за ближайшим деревом. Да,
так будет лучше всего.
- Того мальчишки с ишаком, - в голосе Баски вдруг прозвучала усталость,
и, как ни странно, его французское произношение стало более внятным. -
Мальчишки с ишаком. Его время еще не пришло. И твое не пришло. - Он опять
опрокинул бутылку, потом отер губы тыльной стороной ладони, и в его взгляде
на мгновение мелькнула насмешка. - И ты был не лучше его, когда явился...
Помнишь? Склад бензина в Кастильоне, а? Пробитая канистра... И как тебе
удалось тогда отделаться от собак, парень?
За долю секунды прошлое пролетело в голове, обрушившись, как выстрел...
нет, как свист пули над бесконечно пологим склоном, а горный хребет парил
где-то в недосягаемой вышине изумительно синего неба. Безмолвная,
исполненная ужаса молитва... только не в канистру... не в эту проклятую
канистру с бензином, которая неимоверно тяжелая и булькает при каждом
мучительном шаге к спасению. А невидимый стрелок целится, не торопясь,
видимо, у него оптический прицел, и куда же ему еще целиться, как не в
канистру? Впереди взрывается фонтанчик из земли и травы... Шаг, еще, еще...
Мышцы икр и ляжки напряжены до предела, но ускорить шаг не получается...
Оглушительный звон возле самого уха, и сразу за ним противное жужжание
срикошетившей пули, рикошет, рикошет, слава тебе, господи, значит, еще
немного поживем. Тяжелый свист дыхания в пересохшем горле сливается с
громоподобными ударами сердца, отдающимися в висках, но даже сквозь этот
сонм звуков прорывается далекий злобный, надрывный лай собак. Они взяли
след - по запаху капель бензина, которые просочились из той едва заметной
дырочки в проржавевшем металле. Лай приближается, одна рука достает
пистолет, другая тянется к ножу, но отроги гор еще далеко, а каждый миг
задержки здесь, под прицелом, означает смерть или, что еще хуже, пулю в
канистру...
Стиснутые зубы заскрипели. Он с трудом разжал челюсти, и теперь в нем
было достаточно злобы, чтобы встретиться взглядом с Баской.
- Мы все грешили, старик.
Баска хохотнул тихонько, безрадостно.
- Да, парень, мы все грешили. И я грешил, знал бы ты, сколько я
грешил... Если найдется кому обмыть меня перед тем, как положить в гроб, тот
прочтет на моей коже целую книгу грехов. Не пером писанную, а свинцом и